Как я смог увернуться — знают только заляпанные кровью доски. Бастард бил натихую, так, чтобы со стороны всё выглядело как мой внезапный обморок; я перехватил руку с ножом и выставил её на всеобщее обозрение, а потом дотянулся ногой до бастардова тощего живота. Публика к тому времени сообразила уже, что комедия плавно переходит в мордобой, и рассортировалась сообразно вкусам: матери поспешно уводили детей, азартные драчуны подзадоривали попеременно меня и комедиантов, а наиболее пугливые кинулись за стражей — разнимать.
Комедиантам стража была без надобности; в какой-то момент я обнаружил, что стою на подмостках один, аплодисментов не слышно, зато в задних зрительских рядах поблёскивают шлемы местных блюстителей порядка. Голова болела немилосердно; кобыла, честь ей и хвала, не сорвалась с привязи, не перепугалась и не впала в истерику, и у меня появилась возможность втащить девчонку в седло, что я, собственно, и сделал, и хорошо, что стражники нас не догнали, — воображаю, что именно наговорили обо мне комедианты…
Хотя комедиантам как-то не принято верить.
В детстве я обожал истории о рыцарях, которые спасали принцесс. Спасали от драконов, железных великанов, в крайнем случае от людоедов — от комедиантов не спасали никогда, потому что это уже не трагедия, а фарс. Принцесса, взятая в плен шайкой злобных паяцев!
И конечно же, в тех давних историях никогда не описывался обратный путь спасителя и спасённой. Которую надо везти в седле, чем-то кормить и как-то устраивать на ночлег и как-то приводить в чувство, потому что, комедианты, как выяснилось, бывают хуже людоеда…
Да и принцесса поначалу вела себя странно. Она не плакала у меня на груди и не рассказывала свою печальную историю. Она не обещала золотых гор, которые отвалит мне в благодарность её заботливый папаша, — она не назвала даже своего имени. Она только сообщила сквозь зубы, куда её следует отвезти. И всё; раздосадованный, с шишкой на темени и синяками по всему телу, я потащил её по направлению к отчему дому.
И только на половине пути меня наконец осенило. Я понял, кого, куда и зачем везу. Черно Да Скоро не зря поливал меня осенним дождичком, подсказывая дорогу. Таких совпадений не бывает; господин маг вёл меня за ручку, и девчонка, ради которой я получил тяжёлым предметом по башке, почти наверняка та самая, которая предназначена мне в жёны.
Впервые в жизни моя судьба оказалась в чужих руках. Я увидел себя марионеткой, куклой на длинных ниточках Черно Да Скоро, и осознание это не принесло мне радости.
Будто почувствовав перемену в моём настроении, Алана наконец-то раскололась. Оцепенение, владевшее ею с момента памятной драки на подмостках, сползло с неё, обнажая с трудом удерживаемую истерику.