Но я невольно спросил:
— И что?
— Он усадил меня, велел принести кофе, объяснил, что ему нужно. К счастью, я легко мог справиться с его проблемой, и, как только он это понял, он дал мне зеленый свет. Через неделю на моем столе лежало благодарственное письмо. От Крэнфилда. Написанное его собственной рукой. По мере того как шли годы, я все чаще и чаще бывал в его офисе. И вот однажды один из моих старших партнеров слегка перебрал и признался мне, что Джо просит прислать именно меня, когда ему нужно что-нибудь сделать. Для меня это был невероятный успех, и я уже достаточно хорошо знал Джо, чтобы понимать, что он ничего не делает просто так. Он кому-то назвал мое имя и поставил около него галочку. Через шесть месяцев меня сделали младшим партнером.
— Ты делал для него частным образом работу на стороне, вещи, которые он не хотел афишировать?
— Ты циничный человек, Джек.
— Я прослужил в полиции десять лет. А человек я всю жизнь.
— Нет, ничего такого не было, — сказал Гэри, когда мы прошли перекресток.
Мне показалось, что мы удаляемся от тех районов Сиэтла, о которых говорится в туристических брошюрах.
— Я уверен, что в прошлом Джо занимался не слишком благовидными вещами — никто не становится богатым, играя по правилам, которые преподают в университете, — но он никогда не просил меня сделать что-нибудь такое, что не понравилось бы твоей бабушке. Для меня ничего не изменилось, если не считать того, что теперь я сидел в кабинете побольше и получал деньги посерьезнее.
— До тех пор, пока…
— Однажды утром нам позвонили. Джо Крэнфилд умер во сне. Бам — и все.
Мы стали идти значительно медленнее, и Гэри на некоторое время замолчал.
— Мне очень жаль.
— Угу. Это был серьезный удар. Да, к тому моменту ему было восемьдесят один, но выглядел он так, словно без проблем доживет до ста. Примерно через час после того, как мы узнали о его смерти, нам позвонили из фирмы, о которой никто из нас никогда не слышал. Оказалось, что он пользовался услугами другой компании и она вела его личные дела. Ладно, такие вещи случаются, но это крошечная фирма, находящаяся на другом конце страны, и мы все страшно удивились. Позвонивший нам человек имел определенные указания и хотел, чтобы мы сразу же приступили к делу. И вот тут начинаются странности.
— В каком смысле?
— Завещание. Два миллиона жене, по одному каждому из детей, двести пятьдесят тысяч каждому внуку. Всего около восьми миллионов.
Я не мог понять, что он имеет в виду.
— А сколько он стоил, когда умер?
— Около двухсот шестидесяти миллионов долларов.
Я приподнял одну бровь, и Фишер едва заметно улыбнулся.