— Правильно: это объясняет их поведение, когда они просыпаются. Но почему они сражаются со сном?
— Потому что в пещерах, где мы жили прежде, все было иначе. Семья спала вместе, никто не отсылал младшего в комнату со страшными рисунками на стенах и непонятными штуками, свисающими с потолка. Ребенок думает: вы что, совсем спятили? Меня нельзя оставлять одного, здесь опасно. Вот почему они делают единственное, чем могут повлиять на окружающий мир, — кричат изо всех сил.
— Ты меня удивляешь, Джек. Я не знала, что ты сохранил такую связь с прежним ребенком в себе.
— Я всегда с ним связан. Гораздо труднее сохранять связь со своим взрослым «я».
Она улыбнулась.
— Ну да, возможно, ты прав. Но я не знаю. Дети такие странные. Они берут пульт от телевизора, подносят его к ушам, точно телефоны, и говорят с несуществующими людьми. Ты даешь им игрушечный саксофон, а они тут же суют его в рот и начинают дуть, а не сосать, как сделали бы с любым другим предметом. И ты думаешь: откуда это взялось? Подсмотрели за кем-то? А потом приходит день, и они перестают это делать. Именно так они разбивают тебе сердце. У них появляется какая-нибудь отвратительная привычка — а потом — бум-с! — и она исчезает. И ты начинаешь по ним скучать даже в те моменты, когда они находятся рядом, наверное, в этом и состоит любовь?
Она неожиданно замолчала, и ее щеки запылали. Я никогда не видел, чтобы Натали выглядела смущенной. Более того, я не думал, что такое вообще возможно.
— Что такое?
— Извини, — сказала она — Я вела себя как безмозглая злобная сука.
Я покачал головой.
— Вовсе нет.
— Но…
— Серьезно. Ничего подобного.
— Но ведь с Эми что-то не так?
— Все в порядке.
— Ладно, — сказала Натали — Я уверена, что так оно и есть. Она очень сильная.
Несколько мгновений она ужасно гордилась своей сестрой, и я пожалел, что у меня нет брата или сестры, которые могли бы так же гордиться мной.
— Вот только она… даже не знаю, она изменилась. Тебе не кажется?
Я пожал плечами.
— Да, пожалуй.
Но Натали не сдавалась.
— Возможно, это произошло еще раньше?
Я с некоторым удивлением посмотрел на нее и обнаружил, что она не спускает с меня глаз, и ее взгляд сразу напомнил мне Эми.
— Люди меняются, — твердо сказал я. — Они становятся старше. Взрослеют. Не исключено, что такое случится и с тобой.
Она показала мне язык.
— Однако есть одна вещь, которую я до сих пор не могу понять, — продолжала она, опираясь на раковину и вновь выглядывая в окно.
Ее сын спокойно играл во дворе, оставаясь в двух метрах от дороги, словно силовое поле заставляло его держаться в зоне безопасности. Быть может, так оно и было. Не одна Эми обладала сильным характером в семействе Дайер.