Впрочем, Келли была права. Он обнаружил, что ему легче дышится наверху, на территории, которая всегда наполовину принадлежала ему. Он прошел в гостиную и стал смотреть на заглавия книг на полках. Большинство книг в доме покупала Кэтрин. В основном они были посвящены фотографии, но имелось и некоторое количество книг по йоге и буддизму, а также романы Джона Ирвинга>[29] и множество работ по психологии — о депрессии и маниакально-депрессивном психозе. Он вытащил «Против самозаклания» Фредерика Белла.
На суперобложке перечислялось несколько других произведений того же автора, все — с учеными названиями, но эта вещь, по-видимому, была ориентирована на широкую аудиторию; она была написана со спокойной, умиротворяющей интонацией, и поражала откровенностью. На первых страницах описывалось, как отец Белла совершил самоубийство, когда мальчику было восемь лет, и как тот же поступок повторила его мать, десять лет спустя, когда Белл уже поступил в университет. Неудивительно, что такое прошлое привело человека к желанию работать «на ниве тоски и отчаяния» (как выражался Белл в предисловии).
Кардинал перелистал страницы. В основу книги было положено исследование нескольких реальных случаев: каждая глава начиналась с описания попытки самоубийства, которая и привела пациента на прием к Беллу. Целый раздел посвящался партнерам самоубийц, при этом особое внимание уделялось тем, у кого было несколько мужей или жен, совершивших самоубийство. «Некоторым людям с тайными, подавленными суицидальными фантазиями, — писал Белл, — необходимо находиться рядом с людьми, которые способны покончить с собой. Сами они не в состоянии переступить через смертную черту, и им нужен кто-то, кто совершит самоубийство за них».
Кардинал решил, что сейчас это для него не самое подходящее чтение.
Он прошел в кухню, где Келли устроилась с альбомом для зарисовок. Он взял с разделочного стола стопку почты, которую она туда положила. Большинство корреспонденции было для Кэтрин: фотографический журнал, сообщения о предстоящих выставках, пришедшие из Галереи искусств Онтарио и Королевского музея Онтарио, счет за пользование карточкой «Мастеркард», а также различные массовые рассылки из Северного университета. Имелась также пара квадратных конвертов, адресованных ему: очередные открытки с соболезнованиями.
Он как раз искал ножик для вскрытия писем, когда зазвонил телефон.
Это был Брайан Оверхолт, полицейский из торонтского отдела убийств, Кардинал был с ним знаком целую вечность. Больше двадцати лет назад они вместе работали по преступлениям в сфере морали, а потом по наркотикам. Вдвоем они составляли отличную команду. Оверхолт был одним из немногих его торонтских коллег, по кому он скучал. До этого Кардинал звонил ему насчет Коннора Пласкетта.