— Джон, у меня есть ответ на твой вопрос. Пласкетт и в самом деле — «бывший человек». Пару недель назад в нашем клубном районе попал под «эскаладу».>[30] Какое-то время провисел в списке больных, находящихся в критическом состоянии, а неделю назад умер. В прошлую субботу.
— Он у вас там был замешан в чем-нибудь, о чем мне следует знать?
— Если и был, нам про это ничего не известно. Его дружки все исчезли, когда его переехали, так что делай выводы сам. Похоже, им неохота было тратить время на объяснения с правоохранителями.
— Водителя вы взяли?
— Нет, но это вопрос времени. Могу тебе еще чем-нибудь помочь? Алло? Ты слушаешь?
Кардинал успел вскрыть один из конвертов, адресованных ему, и теперь смотрел в открытку, которая лежала внутри.
— Да-да, Брайан. Спасибо тебе большое. Если что, обращайся, в любое время.
— Конечно. Когда мне понадобится эскимос, попрошу тебя его достать. Да, а как там Кэтрин?
— Мне пора бежать, Брайан. Кое-что наклевывается.
На этой открытке стоял штемпель Маттавы, как и на первой; это снова был полуглянцевый «холлмарк», какие можно купить в любом крупном универмаге страны, не говоря уж о магазинах канцелярских принадлежностей. Значит, отправитель приобрел по меньшей мере три. Возможно, он все их купил одновременно в одном и том же магазине. Продавец мог обратить внимание на человека, покупающего целых три открытки с соболезнованиями.
Кардинал пытался держать мозг в режиме расследования, не реагируя на сами слова, которые были в открытке.
«Должно быть, ты был чудовищным мужем, — гласила она. Тот же прием: готовый текст открытки закрыт напечатанным посланием. — Жизни с тобой она предпочла смерть. Подумай над этим. Она в буквальном смысле предпочла умереть. Это должно дать тебе понять, чего ты стоишь».
Кардинал подошел к окну и повертел открытку, чтобы свет падал на нее под разными углами. Да, он различает тоненькую линию, проходящую через заглавные буквы. Почти наверняка тот же принтер, а даже если нет, то почти наверняка тот же отправитель. Кто бы это ни был, это не может быть Коннор Пласкетт: он умер раньше, чем Кэтрин. Коннор Пласкетт, как изящно выразился Брайан Оверхолт, стал теперь «бывшим человеком».
«Жизни с тобой она предпочла смерть».
— Иди ты на хрен! — Кардинал обрушил кулак на холодильник; магниты, записки и фотографии посыпались на пол.
— Пап, все в порядке?
Келли вскочила со стула и теперь смотрела на него встревоженными темными глазами.
— Все отлично.
Она положила ладонь на сердце.
— Мне кажется, я никогда не слышала, чтобы ты так ругался.
— Возможно, тебе придется к этому привыкнуть, — проговорил он, поспешно надевая куртку.