Это показывает, какую выгоду имела в то время степная конница, хорошо устроенная, перед пехотой и какую пользу можно было извлекать искусным употреблением ее. Но к этому надобно присовокупить, что Чингисхан умел подготовлять войну, разделять неприятеля, привлекать союзников и делать из них могущественное пособие для облегчения успехов своему оружию, например, подготовленным союзом с унгутами[167] он облегчил первые военные действия против цзиньцев, потом, дав пособие киданям (ляодунский князь), развлек силы неприятеля и отрезал его от севера, набирал из киданей и природных китайцев войска, отвлекал от цзиньцев собственных их подданных, потом получил пособие (войсками) из Тангута и, наконец, дал совет своим преемникам воспользоваться союзом с империей дома Сун — словом, умел действовать так же искусно политикой, как и оружием»…[168]
Несмотря на это пятилетние усилия Чингисхана и подчиненных ему вождей все-таки не привели к полному покорению Северного Китая. Эта задача, несмотря на то что Мукали-Го-ван явился достойным продолжателем дела своего государя,[169] не была еще достигнута и ко времени смерти Чингисхана, т. е. к 1227 году. К покорению же Южного Китая — державы Сунов — при жизни его не было даже и приступлено.
Эта трудность приобщения Китая к монгольской державе зависела не от военных неудач, не от непривычного для кочевников климата китайской низменности или наличия каких-либо трудно одолимых естественных преград (каковых на ней не встречается), а главным образом от пассивного сопротивления той компактной людской массы, которую представляет население собственно Китая, уже тогда исчислявшееся сотнями миллионов. При этих условиях продвижение на юг могло совершаться лишь с большими усилиями и шаг за шагом, но еще большего труда стоило завоевателям закрепление за собой пройденного пространства, в результате чего завоеванные территории впоследствии часто утрачивались.
В самом деле, оставлять в покоренной стране сильные гарнизоны не позволяла малочисленность оперирующих монгольских армий, выделять же для службы в тылу слабые отряды было опасно в том отношении, что они рисковали быть как бы захлестнутыми и утонуть в том человеческом море, которое представляло густое население страны.
Когда, наконец, после многочисленных усилий монголов в 1234 году бесповоротно пала самостоятельность Цзиньской державы — после того как Субедеем в результате невероятно тяжелой и кровопролитной осады был взят город Вянь — южная столица цзиньского императора, — предстояло решить ту же задачу относительно сильного государства Сун, которое во время войны в Северном Китае иногда выступало в роли союзника монголов. Решение этой новой задачи, завещанной Чингисханом на смертном одре его преемникам, потребовало опять нескольких десятков лет и было закончено лишь во второй половине XIII века.