- Рыжеволосая?
- Я не обратил внимания на ее волосы. Возможно, на ней была шляпка. Но глаза я запомнил - огромные, темно-карие, цвета спелых фиников. Может быть, я в этот момент думал о финиках... Я еще подумал: вот Фултону повезло! Повезло, называется! Бедняга уже стоял на краю...
- Минуточку,- сказал Селлерс.- По-моему, в мотеле с ним была другая. Вы бы узнали ее на фотографии?
- На фотографии - не уверен, а в жизни - уверен.
- А этот парень был с ней? - спросил Селлерс, мотнув головой в мою сторону.
- Нет.
- А вы видели, как она садилась в машину?
- Да, видел. И поверьте мне, там было на что посмотреть.
- Старый похотливый козел! - сказал Селлерс.
- Да, это правда,- печально признал дежурный.
- Ну и когда же вы угомонитесь?
- В том-то и беда, что я уже угомонился. Жена, как старый изношенный башмак. За нее и цента не дадут.
Фигура у нее как мешок с картошкой, но повариха она отличная. Всю получку дочиста выгребает и еще орет на меня как сумасшедшая... Черт возьми, сержант, нужна же человеку хоть какая-то отдушина! И если появляется вот такая красотка... стройная, как стрелка спидометра, тут уж я не могу удержаться и пялюсь во все глаза...
Да-а... А ведь совсем недавно как лихо мы отплясывали с женой...
- Совсем недавно,- сказал Селлерс нетерпеливо,- каких-нибудь тридцать пять лет назад.
Дежурный наморщил лоб:
- Нет, это было двадцать два, может, двадцать три или двадцать четыре года назад и...
- Ладно,- сказал Селлерс,- хватит. Возвращайся в машину, Лэм.
На обратном пути Селлерс упорно о чем-то думал.
Он подвез меня к нашему офису и на прощанье сказал:
- Иди, Лэм. Продолжай свою размеренную жизнь.
Но помни: я с тебя не спускаю глаз. Если вздумаешь ускользнуть, я тебя изувечу. И мне наплевать, что скажет Берта.
Я зевнул.
- Я так часто слышу этот вздор, что привык к нему, как к радиорекламе. Почему бы тебе не положить его на музыку, Фрэнк? Получился бы прекрасный шлягер.
Публика была бы в восторге.
Селлерс рассвирепел, хлопнул дверцей машины и умчался.
Глава 8
Я позвонил в дверь Бертиной квартиры. В переговорной трубке раздался ее резкий, пронзительный голос:
- Кто там на этот раз?
- Это я, Дональд.
Берта проворчала что-то нечленораздельное, нажала кнопку, и дверь открылась.
Я поднялся по лестнице на второй этаж, повернул налево и постучал в дверь.
- Входи, открыто! - крикнула Берта.
Я вошел.
Берта сидела развалясь в обычном своем воскресном великолепии. На ней была просторная пижама, халат, прямые волосы зачесаны назад и за уши. Огромное кресло посредине комнаты было завалено воскресными газетами. На кофейном столике возле кресла стояли кофеварка, чашка, блюдце, молоко и сахар; огромная пепельница была доверху заполнена окурками и обгоревшими спичками. По другую сторону кресла стоял еще один столик, на нем - тостер, тарелка с хлебом, масло и тарелка с печеньем.