– Вот зануда! – прошипела женщина за стойкой и потянулась за синим флакончиком.
В данный момент она испытывала то редкое чувство, которое называется соединением приятного с полезным. Волопасов, ликвидацию которого ей заказали и должны были оплатить, вызывал у киллерши такое раздражение, что она готова была убить его бесплатно.
Она достала флакончик, отвинтила колпачок...
И в это время дверь кофейни широко распахнулась.
– Где этот козел? – проревел возникший на пороге здоровенный тип в блестящем от дождя кожаном плаще.
– В чем дело? – Женщина поспешно спрятала флакончик с ядом и повернулась к вошедшему.
– А тебя, бабка, не спрашивают! – огрызнулся тот, войдя внутрь и развернувшись всем корпусом в сторону Волопасова. – Ты, глист овечий, я тебя щас на бампер намотаю!
– В чем дело, молодой человек? – сухо осведомился Волопасов, приподнимаясь из-за стола.
– Это кто здесь бабка?! – взорвалась фальшивая барменша и с трудом удержалась от того, чтобы вытащить из-под передника пистолет с глушителем. Ее ни разу в жизни так не оскорбляли.
– Это твоя «ауди» перед входом?! – проревел здоровяк, надвигаясь на Артемия Васильевича.
– А в чем дело? – отозвался тот, чувствуя, что присуждение Заржавейскому звания «Бизнесмен года» будет не единственной сегодняшней неприятностью.
– А в том дело, мокрица сортирная, что ты мне выезд на фиг перегородил! Ты своим ржавым немецким ведром мою ласточку, мою «девятку» новенькую, запер!
– Почему это ржавым ведром?! – возмутился Волопасов. – Между прочим, новая «Ауди-А-8», я еще года на ней не езжу!
– Поговори еще у меня! – Громила перегнулся через стол и огромной волосатой лапой схватил Артемия Васильевича за воротник. – А ну, живо отгоняй свою рухлядь с дороги! А ты... – он повернулся к женщине за стойкой, – сиди и не чирикай, если не хочешь, чтобы я твою забегаловку разнес по щепочке!
Он выволок Волопасова на дождь.
Женщина за стойкой сосчитала в уме до десяти, чтобы восстановить душевное спокойствие, ведь без душевного спокойствия в ее работе не обойтись.
* * *
Капитан Гудронов долго стоял возле служебного входа в театр и не решался войти.
«Ну что я ей скажу? – с тоской думал он. – Ну как к ней подойти? Одно дело – если допросить нужно, а другое – если личное...»
Тут он вспомнил, что личного-то к Л. Ирискиной он ничего не чувствует, не то чтобы она ему активно не нравилась – так, ничего особенного. Вот поросенок Наф-Наф с детства был Сене симпатичен. Основательный такой поросенок, хозяйственный, дом построил из камней, волка не испугался, братьев спас. Нет, НафНаф определенно героическая личность.