— Боюсь, что в последний раз.
— Не понимаю, — нахмурилась Эдвина.
— Я только что ушла.
— Ушла? Что вы имеете в виду? Не от де Рискаля же?
Лиз угрюмо кивнула.
— Впервые за тринадцать лет буду топтать асфальт.
— Я… Думаю, что в этом не будет необходимости.
Вздернув голову, Лиз подозрительно уставилась на нее непонимающим взглядом. Эдвина просто сияла.
— Видите ли, Лиз… На ловца и зверь бежит! Вы случайно не верите в высшую предопределенность?
— Пре- что?
— Не важно. Если я говорю, что это наша удача, просто верьте мне. Послушайте. Почему бы нам не посидеть внизу за чашечкой кофе? Дайте мне пять минут, и у вас будет все. Ну, может быть, не совсем все, но я сделаю вам такое предложение, от которого вы не сможете отказаться.
Олимпия бушевала.
— Что, черт возьми, ты делаешь? — кричала она. — Совершаешь профессиональное самоубийство и лишаешь меня дела? — Дымя новой сигаретой, она разгневанно мерила шагами свой суперсовременный кабинет. Затем, с отвращением ткнув окурок в гигантскую пепельницу, она опалила Билли Дон негодующим взглядом. — Не считая всего остального, именно мне придется отмываться от грязи, милочка. Мне, не тебе. Именно мне!
Билли Дон спокойно сидела в кресле дизайна самого ван дер Роэ, скрестив свои бесподобные ноги.
— Против использования мехов! — Олимпия произнесла это, как самое мерзкое ругательство. Ее глаза горели яростью. — Меха! Если сегодня ты откалываешь такие номера, что же будет завтра? Марш протеста к штаб-квартире „Ревлон"? Будешь брызгать краской на норковые шубы прохожих? Посылать в конвертах пластиковые бомбы в химические лаборатории меховых фабрик? — Обессиленно плюхнувшись на стул, она уронила голову на руки. — Ну почему? — застонала она. — Почему ты хотя бы не предупредила меня заранее? Или просто не отказалась от этой чертовой съемки. Какой черт в тебя вселился, что ты по телевидению выступаешь против клиента?
— Олимпия, я не хотела проблем. Честно. Я понимаю, что вы расстроены…
Олимпия медленно подняла голову.
— Ты по…ни…ма…ешь? — прошептала она, медленно беря пачку, вынимая и зажигая сигарету трясущимися пальцами. — Да что ты понимаешь? Ты лишаешь меня одного из лучших и самых давнишних клиентов! Ты хоть имеешь представление, чему равняется сумма ежегодных счетов, которые де Рискаль оплачивает этому агентству?
— Нет, не представляю, — спокойно ответила Билли. — Но я понимаю вот что. Вот. Почему бы вам не взглянуть самой? — И она положила перед ней листовку Лиги защиты животных. — Говорят, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.
— Сдаюсь, — вскинула руки Олимпия, посмотрев на стол. То, как сразу застыло ее лицо, сказало обо всем. Она была потрясена.