— Пошли, Бу Бу. Может, и переживем. Начнем… о-ох… великий осмотр. — Взяв блокнот и кальки и в последний раз метнув на Анук уничтожающий взгляд, Лидия вынырнула из машины. Повернувшись к дому и склонив голову набок, она постояла так несколько минут, взирая на него с содроганием и чувством полной безнадежности. Если бы дом был одушевленным существом, она готова была бы поклясться, что он тоже смотрит на нее своими темными, как зловещее предзнаменование, пустыми окнами.
— Надеюсь, на нас там не набросится что-нибудь клыкастое! — передернувшись, в тон ее мыслям, выдохнула Бу Бу.
— Если не ошибаюсь, днем вампиры спят у себя в склепах. А поскольку сейчас утро и светит солнце, то пока нам ничего не грозит. — Голос Лидии был наигранно веселым. — Со стороны вампиров, по крайней мере.
— Может быть. — Бу Бу незаметно огляделась. — Но в подвал заходить не будем, ладно? Я не собираюсь там никуда спускаться ниже первого этажа. Если у чего-то больше, чем четыре ноги, то я этого не переношу, ты же знаешь, да и с четырьмя-то ногами — не очень.
— Вы забыли! — послышался из машины голос Анук. Обернувшись, Лидия наклонилась и увидела, что та протягивает ей ключи.
— А ты? Разве ты не идешь с нами? Анук покачала головой.
Она очень удобно устроилась в машине, где был бар, холодильник и телевизор. К тому же она прихватила последний выпуск французского „Вога", а сотовый телефон и несколько книг и вовсе не располагали к экскурсии. Зачем?
— Нет, дорогая, идите вдвоем. Пустые комнаты — это ведь по вашей части? — И она позвенела ключами.
— Ну, хорошо, — махнула рукой Лидия, беря ключи. — Идем, Бу Бу. — Она осторожно заковыляла в белых босоножках из кожи ящерицы, каблуки тут же увязли в песке.
— Господи, и чтобы увидеть ЭТО, неужели надо было прилично одеваться? — ворчала ей вслед Бу Бу.
— Не знаю, как ты, а я бы с удовольствием надела сандалии, а еще лучше — кроссовки. А вообще-то рабочие бутсы — самое подходящее.
— Конечно, мисс Робинсон. Мисс Шокросс говорила, что вы приедете. — Метрдотель слегка поклонился. — Она уже ждет вас за своим столиком. Пожалуйста, пройдемте со мной…
— Благодарю. — Эдвина последовала за ним через отделанный мрамором зал ресторана „Четыре сезона" — этого своего рода обеденного клуба знаменитостей нью-йоркского мира прессы, чьи влиятельность и связи измерялись не только занимаемым столиком, но и тем, какой именно столик занимал человек каждый день.
Но табель о рангах соблюдался только в этом зале и только во время ленча, к большому залу с бассейном это не относилось. Позже, когда наступало время ужина и развлечений, огромный ресторан на Восточной 52-й улице, вмещающий почти двести человек, который проектировали Филип Джонсон и Май ван дер Роэ и на стенах которого в строгих музейных рамах красовались оригиналы Пикассо, Раушенберга и Миро, становился просто дорогим рестораном, готовым принять каждого, кто был одет соответственно.