Потом они отправились в закрытый каток на Ист-Сайде; мастерства им явно не хватало, зато смеха и веселья было в избытке. Таким образом Дункан и Билли „спустили" все лишние калории, поглощенные вместе с тортом.
Вскоре с непривычки заболели ноги, и, с радостью избавившись от коньков, они опять пошли по магазинам. На улице многие откровенно смотрели на Билли, особенно женщины, некоторые даже оборачивались. Очевидно, они узнавали ее по обложкам.
Дункан улыбался.
— Моя девушка — знаменитость. Приятно, когда вас узнают?
Билли вскинула голову и отбросила назад длинные шелковистые волосы.
— Честно говоря, даже сама не знаю. Но вообще это смущает, мы оказываемся в неравном положении: они знают, кто я, но я не знаю их.
— Привыкнете, — рассмеялся он. — Известность имеет свои преимущества.
И, завернув за угол, они нырнули в магазин деликатесов, потом заглянули в огромный магазин кукол, а оттуда — в „Иль Папиро", где Билли купила для Дункана календарь в обложке ручной работы, расписанной под мрамор. В галерее „Ловелл" Дункан купил редкую копию первого оттиска рекламного плаката, и, когда продавец, аккуратно завернув его, положил в картонный тубус, сказал:
— Для моего офиса.
Они только что вышли из магазина и остановились на тротуаре у светофора, когда две женщины без всякого стеснения уставились на Билли.
— Это Билли Дон? — спросила первая. — Боже мой, Этель! Это она! Манекенщица Билли Дон! Прямо здесь!
Губы Билли чуть покривились.
— В жизни вы еще красивее! — захлебываясь от восторга, воскликнула женщина. — Не могли бы вы… ну, в общем, мы из Чикаго… и у меня с собой последний номер „Харперс базар". Вы не дадите автограф?
— Конечно. — Билли принужденно улыбнулась и поставила на обложке свою подпись. Через секунду зажегся зеленый, и Дункан вовремя пришел ей на помощь.
Билли в замешательстве посмотрела на него.
— Вы видели, как они смотрели? Можно подумать, что я — Элизабет Тэйлор! Представляете? Кто-то просит у меня автограф!
— Вы стоите двадцати Лиз Тэйлор, и к тому же красивее.
— Правильно, продолжайте, — поддразнила она, сияя глазами. — Продолжайте портить меня.
— Испорчу вконец! — улыбнулся он. — Обещаю. Засмеявшись, она сжала его руку.
— Для этого вы и есть. — Дразняще качая головой и поцокав языком, она добавила: — Бедный док! У вас будет столько работы!
Через несколько минут они подошли к ресторану „Джино", где Дункан решил поужинать.
— О, док! — выдохнула она, обведя зал долгим восхищенным взглядом. — Здесь просто изумительно!
Она была права. Зал сиял белоснежными скатертями, и, как брызги этой белизны, на темно-красных обоях с ними перекликались скачущие зебры, на столах китайский фарфор с глубоким бордовым обводом. Избранная, постоянная публика.