«Если бы она захотела, она могла бы слушать Лили утром, днем и вечером».
— Заза! — крикнула она через комнату. — Я не знаю, что выбрать. Что бы вы хотели послушать?
— Что угодно, дорогая. Это не имеет никакого значения.
Разложив веером диски Лили, Стефани сказала:
— Эне-бене-раба…
Она вытащила четвертый диск: «Арии из опер», повозилась с кнопками, и из динамиков понеслись аккорды фортепиано, настолько богатые и яркие, что трудно было поверить, что это запись, а не живое исполнение. А затем послышался голос, этот ни с чем не сравнимый божественный голос, который мог принадлежать только одному человеку…
— Нет! — крикнула Заза. — Нет! Нет! Нет! Выключи немедленно! Ради Бога, поставь что-нибудь другое!
Озадаченная столь неожиданной реакцией, Стефани сняла диск с проигрывателя.
— Что же поставить?
— Может быть, Брамса? Я люблю Брамса.
«Тогда почему вы сразу об этом мне не сказали, — чуть было не спросила вслух Стефани, но вовремя подавила свое раздражение. — Меня задела вовсе не Заза. Скорее, эти диски — полное собрание Лили Шнайдер».
— Сейчас будет Брамс, — нарочито бодро крикнула она.
Наклонившись, она стала просматривать диски, расставленные в алфавитном порядке на полке. «Хорошо, — подумала она про себя. — Хорошо?»
Она подняла голову.
— Заза! Здесь около пятидесяти дисков Брамса!
Заза протянула руку.
— Подойди ко мне, дорогая.
— Да? — спросила Стефани, подходя к старушке и наклоняясь к ней.
Взяв гладкую нежную руку Стефани своими искривленными, сухими пальцами, Заза притянула Стефани поближе к себе.
— Слушай, дорогая, — прошептала она. Руки ее все крепче сжимали руку Стефани. — И слушай очень-очень внимательно.
Выражение лица старушки резко изменилось. Исчезла водянистая сладость в глазах. Теперь в них светилось странное дикое возбуждение, похожее на триумф.
Перемена была настолько ошеломительной, что Стефани почувствовала, как ее пробирает ошеломляющая внутренняя дрожь. Но не только. Она ощутила страх. Настоящий страх. Она инстинктивно отступила назад, но пальцы Зазы, как тиски, удерживали ее руку.
— Не надо бояться! Я никогда не сделаю тебе плохого! Никогда!
— Конечно, я знаю! — Неестественно высокий голос Стефани показался фальшивым даже ей самой.
Заза продолжала:
— Единственное, чего я хочу, — чтобы ты выслушала меня.
И опять Стефани почувствовала, как Заза притягивает ее к себе все ближе, так, что она уже ощущала ее дыхание на своей щеке.
Как учительница, интонацией подчеркивающая самое главное в своем объяснении, Заза очень медленно произнесла:
— Мое самое любимое у Брамса — опус Шестьдесят си-минор, квартет номер три. — При этом глаза Зазы полыхали холодным голубым огнем.