— Ничего, — он махнул рукой. — Дети уже взрослые, а жена со мной развелась. Она сказала, что мне не помешает знакомство с другой женщиной, но кто может выдержать конкуренцию с моей любовью к работе? — Он криво улыбнулся. — Такова жизнь! Так что времени у меня теперь сколько угодно. Но мне надо сосредоточиться. Не хочу вас обидеть, но в одиночестве я работаю лучше и быстрее.
Винетт кивнула.
— Я прекрасно понимаю, господин Кляйнфелдер. — Она спокойно поднялась с кресла.
В это время в дверь постучали. На пороге появилась помощница Аарона. Она была похожа на выросшую «Аннушку-сиротку»: рыжие мелко вьющиеся волосы и круглые старушечьи очки.
— Пять тридцать, босс, — сообщила она. — Можно мне закончить? Или вам чем-то помочь?
Аарон взглянул на нее.
— Да, мне нужно, чтобы ты кое-что сделала, Лиза. Ты не могла бы найти для мисс Джонс какой-нибудь отель недалеко отсюда и разместить ее как гостью пашей компании?
— Понятно, босс, — Лиза улыбнулась и в британской манере отсалютовала начальнику.
Аарон усмехнулся, но глаза его оставались серьезными. Он уже был в миллионах миль отсюда, его сознание поглощено битами, байтами, кристаллами.
В своем спартанском офисе на острове Ильха-да-Борболета полковник Валерио выслушал далекий голос на другом конце линии и спросил:
— Вы уверены, что это та самая женщина, которая подняла вонь в офисе в Вашингтоне?
Он сидел на сером виниловом вращающемся кресле, закинув ногу в походном ботинке на серый металлический стол.
— Абсолютно. Но здесь ее не отшили. Фактически они ее выслушали.
— Понятно. — Валерио выщелкнул сигарету «Кэмел» из пачки. — Где она сейчас?
— Ее поселили в «Гранд Хайатт». Я не знаю, имеет ли это значение, но…
— Это не имеет значения, но вы правильно сделали, что сообщили мне. — Валерио повесил трубку. Он взглянул на свой стальной с черным циферблатом хронометр, затем набрал номер престижного нью-йоркского Юнион-клуба.
— Юнион-клуб, добрый вечер, — ответил приятный баритон. — Могу ли я быть для вас полезным?
— Думаю, можете, — ответил полковник, прикуривая от высокого столба пламени, выскочившего из его зажигалки. — Я бы хотел поговорить с мистером Томасом Эндрю Честерфилдом Третьим. Он сейчас как раз у вас на коктейле.
Лили пела, Стефани предавалась размышлениям. Даже Уальдо, что редко с ним случалось, помалкивал, когда звучал великолепный голос Лили Шнайдер. Как будто из динамика выпустили какое-то трепетное живое существо, и теперь оно свободно парило, наполняя комнату самой сутью вокальной красоты.
Стефани и сама не знала, почему она вставила именно этот диск в лазерный проигрыватель, но еще никогда ария «Er weidet seine Herde» из «Мессии» Генделя не звучала так чисто и возвышенно, так одухотворенно.