Ревность оказалась слишком сильным чувством. Мелисса вскочила с постели, оделась и, пользуясь тем, что слуги еще спали, выскользнула на улицу.
На траве лежала роса, но Мелисса все же не решилась идти по дорожке: ее туфли слишком громко стучали по камню. Вместо этого она пересекла лужайку, раздвинула кусты, составляющие живую изгородь, вышла на соседнюю поляну и увидела Луи.
Он не заметил ее приближения, и она, вглядевшись в его лицо, поняла, что он очень печален. В черных брюках и облегающем свитере он был потрясающе красив, но уголки его прекрасного рта были опущены, а лицо исказила гримаса отчаяния. Вдруг он почувствовал, что не один, и резко обернулся. Его лицо сразу же приняло обычное выражение, и он, улыбнувшись, подошел к ней.
— Доброе утро, Мелисса. Рановато вы сегодня проснулись.
— Я не спала — так же, как и вы.
— Но я ведь встаю в шесть утра каждый день.
Ответ князя показал ей, как мало еще она знает о нем.
— А вы, похоже, принадлежите к тем людям, которые просыпаются только после шестой чашки кофе, — продолжил князь.
— Вы ошибаетесь, мне легко даются ранние подъемы. Правда, окончательно я просыпаюсь только к полудню, когда проголодаюсь.
— А зачем вы заставляете себя голодать?
— Если я стану есть, сколько захочу, я стану толстой, как шар.
— Не могу в это поверить, у вас слишком тонкая кость для этого.
Комплимент доставил Мелиссе удовольствие.
— А вы любите есть? — спросила она.
— Обожаю. Предпочитаю французскую кухню, но больше всего люблю настоящий английский пудинг.
— В самом деле?
— Истинная правда. Иногда я готов заложить душу за сливовый пирог. — Он неожиданно схватил ее за руку и потянул прямо в заросли кустарника. — Пойдемте, я хочу показать вам кое-что.
Заинтригованная, она не сопротивлялась. Они пересекли поляну, перепрыгнули через ручей и оказались на небольшом лугу. Сквозь утреннюю дымку Мелисса разглядела, что на нем пасется прекрасная лошадь, рядом с которой, трогательно перебирая тонкими ножками, бегает жеребенок.
Мелисса подбежала к нему и обвила его шею руками, чувствую под пальцами мягкость его шерстки. Ее глаза наполнились необъяснимыми слезами. Похоже, что Луи тоже был растроган, когда он подошел к ней, в его глазах светилась нежность.
— Вы любите животных, — пробормотал он.
— Да, особенно детенышей.
— Человеческих тоже?
Она кивнула, и слезы еще сильнее полились из ее глаз, когда она поняла, что у нее никогда не будет детей от любимого человека.
— У вас будет много детей, — ласково сказал князь. — Уверен, вы станете им отличной матерью.
— Откуда вы знаете? — сумела она выдавить сквозь стоящий в горле комок.