Я быстро посмотрел на него — и успел поймать краткий миг перед тем, как глуповатое выражение вернулось на лицо Афанди.
— А ты ведь не так глуп, как притворяешься, Афанди, — сказал я негромко. — Зачем ты ведешь себя будто выживший из ума старик?
Несколько секунд Афанди улыбался. Потом посерьезнел:
— Слабому лучше выглядеть дурачком, Антон. Только сильный может позволить себе быть умным.
— Ты не так уж и слаб, Афанди. Ты вошел на второй слой и пять минут пробыл там. Хитрость какую знаешь?
— У Рустама было много секретов, Антон.
Я долго смотрел на Афанди, но лицо старика оставалось невозмутимым. Потом перевел взгляд на Алишера. Тот выглядел задумчивым.
Интересно, мы с ним пришли к одной и той же мысли?
Скорее всего да.
Афанди — он и есть Рустам? Глуповатый старик, который десятилетиями безропотно прибирал офис провинциального Дозора, — один из старейших в мире магов?
Все может быть. Все что угодно. Говорят, что с годами каждый Иной меняет характер, упрощается: на первый план выходит какая-то одна, доминирующая черта личности. Хитроумному Гесеру хотелось интриг, так он и интригует до сих пор. Фома Лермонт, который мечтал о спокойной и уютной жизни, теперь ухаживает за своим садиком и работает антрепренером. А Рустам, если в его характере преобладала скрытность, вполне мог дожить до полной паранойи и скрываться в обличье слабого и недалекого старика…
Но если так — он не раскроется, даже выскажи я свою догадку. Рассмеется в лицо, начнет старую песенку про своего учителя… А ведь он вовсе не сказал, что Рустам инициировал его! Он рассказал эту историю от третьего лица: Рустам, глупый старик, инициация. Это мы сами поместили Афанди на место глупого старика!
Я снова посмотрел на Афанди. Теперь мое воспаленное воображение готово было найти в его взгляде и лукавство, и болезненную скрытность, и даже ехидство.
— Афанди, я должен говорить с Рустамом, — сказал я, аккуратно выбирая слова. — Это очень важно. Гесер послал меня в Самарканд, просил разыскать Рустама и в память о старой дружбе попросить у него совета. Только совета!
— Хорошая вещь — старая дружба, — кивнул Афанди. — Очень хорошая! Когда она есть. Но я слышал, что Рустам и Гэсэр рассорились. Так сильно рассорились, что Рустам плюнул вслед Гэсэру и сказал, что не желает видеть его на узбекской земле. А Гэсэр рассмеялся и ответил, что тогда Рустаму надо выколоть себе глаза. На дне бутылки хорошего старого вина может выпасть горький осадок, и чем старее вино, тем сильнее осадок горчит. Так и старая дружба может породить очень, очень большую обиду!