Он глубоко вдохнул — и растворился в воздухе.
Я шагнул вперед.
Ничего.
Еще один шаг. Еще и еще.
— Не выходит? — с сочувствием спросил Семен.
Что ж такое, я ведь на пятый слой пробился, тут совсем спокойно, а я не могу погрузиться глубже!
Шаг. Еще шаг. Где моя тень?
— Антон… — Семен потряс меня за плечо. — Антон, остановись. Ты тратишь силы впустую.
— Я пройду, — прошептал я. — Мне надо…
— Ничего тебе не надо. Лермонт опытнее. Он сам все сделает.
Я замотал головой. Попытался расслабиться. Сюда я вошел на ярости… может быть, дальше пройду на спокойствии? Передо мной всего лишь водораздел. Тонкая пленка поверхностного натяжения между мирами, граница, за которой, как оказывается, жизненная Сила начинает нарастать. Первый слой практически мертв, высушен, бесплоден. Второй — чуть живее. Третий, четвертый — уже начинают напоминать наш мир. Пятый… пятый почти пригоден для жизни. Здесь уже есть краски, здесь холодно, но не настолько, чтобы замерзнуть, здесь растет трава, идут дожди, бушуют странные грозы. Что будет на шестом? Мне надо понять, куда я ломлюсь. В мир, дышащий льдом, умирающий и вымороченный? Где будет трудно дышать, тяжело ходить и трудно разговаривать?
Нет. Шестой слой будет другим. Еще ярче, чем пятый. Еще живее. Еще ближе к настоящему миру.
Я кивнул своим мыслям.
И шагнул из пятого слоя в шестой.
Здесь была ночь. Может быть, не летняя, но теплая. В небе над головой я не увидел ни единой звезды, но зато там была Луна. Не пояс серой пыли в небе, как на первом слое. Не три крошечные цветные луны, что светят на втором. Самая обычная, привычная человеческому взгляду Луна.
Но ни одной звезды. Звезды — не для Иных.
Под белым прожектором Луны мир казался совсем реальным. Деревья — настоящие, живые, с шелестящими на ветру листьями. Пахнет травой и гарью… я вдруг понял, что впервые ощутил запах в Сумраке. Наверное, если пожевать травинку, то и горький вкус сока почувствую…
Гарь?
Я обернулся — и увидел Лермонта. Но уже не в облике плотного пожилого господина, а в его сумеречном воплощении.
Томас-Рифмач стал белокурым великаном ростом под три метра. Его кожа излучала неяркий молочный свет. Он выхватывал из воздуха сгустки белого и синего огня, смешивал их в исполинских ладонях, будто лепил снежки, бросал куда-то вдаль. Я проследил траекторию — шипящие клубки пламени неслись над равниной, сметая по пути редкие деревья, — и гасли в темном, удаляющемся облаке. Горящие деревья отмечали промахи.
— Фома! — крикнул я. — Я пришел!
Великан смешал в руках совсем уж огромный шар. Крякнул — и метнул вслед темному облаку. Развернулся.