– Того. Не мир, а миро – масло такое, в церкви им мажут. Миропомазание. А ты, милок, откель это церковные обряды знаешь? Небось, похаживал в церковь, а?
– Побойтесь Бога, Кирьян Васильевич! Чтобы я, комсомолец, да в церковь ходил…
– Я-то Бога побоюсь, мне стесняться нечего. И так старый как пень трухлявый. А вот тебе бы стоило Его тоже побояться. Ибо клевету возводишь на честных людей.
– На кого это? – возмутился Долгих. – На фона вашего, что ли?
– Зачем на фона? На меня!
Политрук резко заткнулся. А Вини сказал:
– Между прочим, Антон Иванович Деникин… Да-да. Тот самый. Отказался сотрудничать с немцами. А некоторые эмигранты сейчас во французском подполье. Например, некая княгиня. Вера Оболенская, подпольная кличка "Вика".
Дед даже приосанился при этих словах. Ему, что ни говори, было приятно знать, что он не один такой. Что старая гвардия хоть и разделилась между коммунистами и нацистами, но все же часть – и какая часть! Сам Антон Иванович! – не пошли служить под немцев за кусок пирога.
– А ты-то откуда знаешь? – недоверчиво спросил политрук.
Голос Вини вдруг зазвенел металлом:
– Работа у меня такая. Знать много. А тебе я и так лишнего сказал. Понял, МЛАДШИЙ политрук?
Слово младший Вини выделил так, что тому показалось – вот-вот и Долгих станет младшим рядовым навечно.
– А потому, дорогой ТОВАРИЩ, – в тон Лешке сказал Кирьян Василич, – ты с этого датчанина или с того глаз сводить не будешь. И потащишь его на себе, и сдашь нашим безо всяких экивоков. Понял?
– Так точно, товарищ командир.
– Хы…
Тут подал голос Леонидыч:
– Василич, Леша, отойдем? Дело есть.
Они отошли подальше, чтобы слышно их не было.
– Ты бы, товарищ Винокуров, языком-то поменьше поболтал… – сказал майор, почему-то не командирским голосом.
– Да ладно, чего такого?
– Ложку потерял… – невпопад заметил дед.
– Какую ложку? – почти в один голос недоуменно спросили мужики.
– Обычную. Оченно я люблю по лбу ложкой кому-нибудь…
Леонидыч засмеялся. А Лешка виновато пожал плечами.
– Чего там про твоего фон-барона, дальше знаешь? – спросил майор.
– Граф он…
– Мальчик, девочка… Какая в попу разница? Ну чего с ним?
– Где-то в начале июня погибнет. На мине подорвется. Когда будет раненого из-под огня вытаскивать. Потом его накроет прямым попаданием. По кусочкам соберут и домой, в Данию. А летом сорок третьего его именем Датско-Германский корпус СС назовут. А что?
– Вот значит как… А вот что. На этом холме датчане, значит сидят. Так?
– Ну… Не тяни резину, и чего?
– Сколько их тут?
– Бригада вроде. Точно не помню. Что из этого-то?
– Значит, штаб где-то недалеко…