Раз Булатова увезли… и тут же появился Дремов, остается лишь одно: «Есть, товарищ комдив! Будет сделано!» Ну уж, дудки! Этому не бывать! Что угодно, только не такое унижение. Увольте!»
Нагнал Соскин штаб дивизии поутру, когда полки первого эшелона, развернувшись с ходу в боевой порядок, вели бой с зацепившимся вдоль гряды усиленным прикрытием противника.
Продвигаясь пешком по деревне с высоко забинтованным горлом, Соскин, поводя вокруг красными глазами, не пропускал мимо себя без какой-либо придирки ни одного штабника. Одного он отчитывал за якобы неряшливый внешний вид, из другого выматывал душу за неотдание чести, третьего разносил за развалистую походку. Разгневанный, появился он и в штабе, где начальником к этому времени уже был подполковник Бражников. Не услышав доклада, возмутился:
— Что за порядки? Может быть, все-таки бросите болтовню да и потрудитесь доложить замкомдиву?!
— Не мешайте, товарищ полковник! — оторвавшись от трубки, спокойно проговорил Бражников.
Соскин побагровел.
— Это… Это так замкомдиву?! Забыли?..
— Товарищ полковник! — наклонился к нему один из операторов. — Начальник штаба еле связался с соседом…
Соскин осел. «Вот как? Значит, и этот?.. Начальник штаба…» — дико защемило у него сердце.
Закончив разговор, Бражников, не поднимая глаз, наклонился к железному ящику, а выпрямившись, протянул Соскину шифровку командарма.
— Прочитайте, товарищ полковник, и распишитесь.
Читая шифровку, Соскин менялся в лице: то бледнел, то краснел, но далее после того, как понял, что командарм вызывает его немедленно к себе, заносчиво поднял голову.
— Когда прикажете? — посмотрел он на Бражникова.
— Там все написано. От себя добавить ничего не могу.
Плюнув под ноги, Соскин ушел от начальника штаба. Встречи с новым комдивом, находившимся на НП, он решил избежать.
Уткнувшись глазами в землю, не отвечая на приветствия встречавшихся, он направился в мокрые заросли, к своему тарантасу, но, оказавшись рядом с. ним, не остановился, прошел мимо, не зная, куда бредет. Очнулся лишь у края оврага. Показалось, что под шапкой зашевелились волосы. Остановился и, свалившись на черную кучу булыжников, схватился руками за голову. Закрыв усталые глаза, подумал: «Вот и докатился. И, видно, дело совсем не в Булатове. Началось гораздо раньше, в юности, а потом пошло и пошло».
В последнее время Соскин уже не раз подумывал о том, что его терзают честолюбие и зависть, но такие мысли появлялись лишь вскользь. Теперь, у обрыва, пришлось подумать пообстоятельнее. Так и не поднимая головы, он припомнил, как еще в школе, в седьмом классе, он так безумно полюбил соседскую девчонку, что из отличников угодил в двоечники и даже мог остаться на второй год. Девчонку звали Галкой и была она чертовски красивая. А когда он вздумал у нее что-то спросить, так она, прыснув, посмотрела сверху вниз и побежала к Витьке, верзиле чубатому, капитану волейбольной команды.