— Стой! — приказал шоферу. В нескольких шагах от машины, остановившись, застыл милиционер. Дремов оторопел, но прошли какие-то доли секунды, и в сознании воскресли те мгновения, когда машина оказалась в полыхнувшем пламени и он был выброшен волной разорвавшейся бомбы к длинной кирпичной стене, тянувшейся вдоль дороги.
«Да, да! — вспомнил он. — Это было восемнадцатого апреля, на Берлинском шоссе, когда спешил к оторвавшимся от главных сил танкистам и попал под удар вражеских бомбардировщиков». Очнувшись, Дремов увидел стоявшего у обочины с полуоткрытым ртом и беспокойными глазами своего фронтового шофера — коренастого Федота Омутова, который тогда, в сорок пятом, истекая кровью от тяжелого ранения, вытащил его из огня и нес на себе более пяти километров до первого медсанбата. Лишь увидев генерала на операционном столе, сам свалился без чувств.
— Федот! Омутов! — закричал Дремов, рванувшись из машины.
Федот бросился к генералу.
— Товарищ генерал! — вырвалось у него со стоном. Прижавшись своей широкой грудью к Ивану Николаевичу, Федот уткнулся лицом в его плечо. — А говорили… — протянул он.
— Что говорили? — перебил его Дремов. — Говорить могут, а я, видишь, жив и здоров. Тебе спасибо. — Дремов еще раз крепко прижал Федота к себе и, откинув его голову, долго смотрел в глаза. — Спасибо!
Несколько секунд постояли молча, а затем Дремов, оторвавшись от Федота, спросил:
— Ты что же это, забрался в самую милицию?
— Так точно, товарищ генерал! Забрался. Когда пришел по демобилизации, то и недели не дали отдохнуть. Вызвали в райком. «Ты, сержант, — сказали там, — из гвардейских частей. Нам надежные люди нужны позарез». Пришлось согласиться. С того времени и катаюсь от Орла до Москвы, а бывает, и дальше.
Сопровождаем важные грузы. Есть такие, товарищ генерал.
— Вопрос ясен. А зачем сюда, в деревню?
— Я-то? — смутился Омутов. — Мать здесь проживает. Навещал да и вот прихватил, — Федот потряс кошелкой с картошкой.
— А сейчас куда направляешься?
— Так в Орел я. А тут, вижу, машина. Думаю, до станции… Не знал… Извините, товарищ генерал.
— Да ты что?! — посмотрел на него генерал в упор. — Что за разговоры? Садись! — Подталкивая Федота, Иван Николаевич посадил его около себя на заднем сиденье.
— Давай, Тузов. Жми!
Через полчаса они оказались у станции, как раз в тот момент, когда из-за густой зеленой посадки вынырнул пассажирский поезд.
— Стоянка одна минута, — сообщил Федот, спеша к перрону, а когда поезд, медленно тронувшись, стал набирать скорость, Омутов, поцеловав Дремова в щеку, прыгнул на подножку. — На товарной мы, вагончик семнадцатый. Будем ждать! — прокричал Федот.