— Не продаётся, — мотнула головой Оксана, а Тихон завозился и зашипел в рюкзачке.
— Мне хотелось бы загладить нашу маленькую размолвку, — продолжала дородная немка. — Мои возможности позволяют сделать мои извинения очень весомыми. Называйте вашу цену, прошу вас, не стесняйтесь.
— Да я не стесняюсь, — косясь на дауфмана, нюхавшего траву, буркнула Оксана. Некоторая неловкость мешалась со смутным ощущением подвоха.
— Сколько вы хотите нулей? — совсем тихо спросила фрау Эльза. — Шесть, семь, восемь, десять? Ещё раз повторяю, мои возможности это вполне позволяют. В каком банке открыть вам счета? В Париже, в Швейцарии, в Нидерландах, в Нью-Йорке, в Монако, в Афинах, в Каире, в Катманду?.. Можете не отвечать сразу, милая, но прошу вас, подумайте.
Оксана вскинула глаза… Зрачки немки расширились, подбородок окаменел, породистое лицо побледнело, на ухоженной коже багрово-кровавой полосой выделялся шрам… Такие вот Снежные Королевы с повадками еврейских менял. Аура опасности, исходившей от фрау Эльзы, стала физически ощутимой.
«О Господи, опять, — мысленно застонала Варенцова. — Да отвяжись ты, стерва! Рассыпься! Сгори синим огнём!..»
Какие, к хренам, банки в Цюрихе, счета в Монако?.. Она хотела видеть Краева, держать его за руку, говорить с ним на земные, до оторопи реальные темы… а её бессовестно отвлекали.
Тихон справился с молнией рюкзачка и высунулся наружу.
— Пш-ш-ш-ш-ёл, — гремучей змеёй зашипел он то ли на дауфмана, то ли на его хозяйку и выпростал одну лапу. — Кровь пущ-щ-щ-щу!
Кисточки у него на ушах встали дыбом, клыки жутко оскалились, в зеленых глазищах загорелись сатанинские огоньки. Оксана торопливо спустила лямку с плеча и перехватила кота, пока не дошло до беды.
Доктор Киндерманн хотела ещё что-то сказать, возможно, она намеревалась перейти от уговоров к запугиванию… За неё всё решил её четвероногий питомец. Овчар явно не поверил в способность Оксаны действительно удержать страшилище, лезущее из рюкзачка. Потомок лагерных псов окончательно понял, что здесь ему не Освенцим и закусывать беспомощными заключёнными не получится,[118] того и гляди самому по морде дадут. Назад, к обжитому джипу, дорога была отрезана — там молча и грозно вышагивал чёрный, как туча, Шерхан. И дауфман, поджав хвост, рванул по тропе вперёд, утаскивая с собой хозяйку, вцепившуюся в поводок.
— Ты у меня ещё пожалеешь, — только и успела бросить фрау Эльза. — Стоять, Зигги! Фусс! Платц!!![119]
Так вот кто у них был Зигфридом.
— Как мне страшно, прямо вся дрожу, — хмыкнула Варенцова, ускорила шаг и двинулась по мостику через ручей. Щелястому, узкому и древнему. Единственному ещё не сожжённому…