«Эй-е…» Мгави хотел рвануть за кювет, но вовремя разглядел, как в лесу блестела вода. Зато впереди, у обочины шоссе, замаячила «площадка отдыха».
Правду сказать, российская ипостась этой самой площадки имела такое же отношение к привычным Мгави реалиям, как сама эта дорога — к какому-нибудь германскому автобану. Ни машин, ни мангалов, ни круглосуточной автомойки, ни походных биотуалетов, ни ресторана или хотя бы вагончика с гамбургерами и пиццей… Лужи, грязь, два переполненных бачка да ржавые останки сгоревших «Жигулей».
Однако и здесь теплилась жизнь.
На импровизированной скамеечке сидели двое весьма потасканных местных. Они жгли костёр, закусывали какой-то едой, разложенной на мятой газетке, и чинно вели разговор — неспешный и задушевный. Естественно, по очереди прикладываясь к бутылке. Пластиковой, необъятной, ядовито-оранжевой…
Мгави зафиксировал их для себя как полностью безобидных и на время забыл об их существовании.
Быстро нагнувшись, он поднял кирпич, выдернул из бачка какую-то железяку и, укрывшись за скелетом автомобиля, обратился в слух. Когда же вражеский топот приблизился вплотную — более не медля, по-буйволиному бешено ринулся в атаку. Вот так мы, склоняя рога, вылетаем из тростников! Миг, и кирпич расплющил морду Шакалу.
— Ар-р-р… — Мгави метнулся было к Горилле, но тот оказался достоин своего тотемного знака. Он с лёгкостью уклонился от железяки, кнут грозно свистнул в ударе… Хвала всем Богам и особенно Барону Субботе, что вскользь. Попал бы точнее, и не выдержали бы даже сросшиеся панцирные рога.
— Ар! — Мгави поймал нужный ритм, и всё лишнее в этом мире для него исчезло. Время, пространство, чувства, добро и зло — прочь, прочь! Остался только Чёрный Буйвол, идущий в сокрушительную атаку.
Раз! И он достал супостата копытом. Два — взял Гориллу на рога. Три — швырнул наземь, точно смятую тряпку, и растоптал.
Это было даже не боевое искусство гудаби. Это была первобытная, необузданная стихия.
Смотреть на то, что осталось, впоследствии было страшно даже многое повидавшим милиционерам…
Чёрный Буйвол медленно вернулся к обычному человеческому восприятию и вдруг почувствовал, насколько устал. Так бывает всегда, когда воин без остатка выплеснет себя в битве — и победит, ибо по-другому нельзя.
Хотелось лечь и уснуть…
— Эй, паря, — услышал он вдруг. — Выпить хочешь? Давай вали к нам.
Один из двоих россиян, так и не поднявшихся со скамеечки, приветливо махал Мгави рукой. Его приятель крепко прижимал к груди заветную оранжевую бутыль. Только что завершённый бой был стремительным и быстротечным; успели ли эти люди вообще хоть что-то понять?