Он покорно шагал рядом с профессором, охваченный вялым равнодушием: его миссия начинала казаться проваленной, он взвалил на себя непосильную для одиночки ношу, окружающее порой представало навязчивым сонным кошмаром. Среди гуляющих, которых становилось все больше, он не видел тех, кого жаждал увидеть, – а вот странноватый молодой человек все так же маячил на значительном отдалении, крайне бездарно осуществляя некое подобие слежки…
– В трюме находится египетская мумия, – сказал профессор, чуть понизив голос. – Мумия проклятого всеми тогдашними богами верховного жреца Ипувера, в своей дерзости попытавшегося проникнуть в секреты, которых он был недостоин. Тамплиеры в свое время вывезли ее в Европу, наверняка пытались использовать в своих ритуалах… Чем для них это кончилось, известно. Мумия, если можно так выразиться, стала путешествовать по разным странам, переходя к разным хозяевам, от алхимиков к откровенным авантюристам, от королей к плебеям…
В нем не было ничего от умалишенного, наоборот, он говори рассудочно, убедительно, словно лекцию студентам читал, речь его лилась плавно. Бестужев покорно внимал. Перед ним помаленьку разворачивалась многовековая жуткая история проклятых ссохшихся останков, за долгие столетия проделавших причудливый путь от Флоренции до Эдинбурга и от Мадрида до Кракова – напоминавшая, если нанести ее на карту, причудливые каракули ребенка. И повсюду, по горячим уверениям профессора, опрометчивые владельцы мумии, не догадавшиеся вовремя ее избыть, подвергались страшным несчастьям. Среди них встречалась масса известных имен, знакомых по гимназическому учебнику истории – казалось, профессор именно его и листал в свое время, без колебаний подверстывая к своей истории всех мало-мальски заметных персонажей былых времен. Получалось, что и Ричард Львиное Сердце погиб из-за того, что вовремя не сбыл мумию с рук, и Валленштейн («Всем ведь известны его оккультные занятия, коллега Михаил!») из-за нее был убит своими офицерами, и даже Наполеон, выяснилось, возвратил мумию из Египта во время своего знаменитого похода (как именно она туда вернулась, профессор не уточнял), за что и поплатился вскоре…
Повествование было увлекательное, что греха таить, логически безупречное, ладно скроенное и крепко сшитое – вот только Бестужев, относившийся к оккультным практикам с откровенной насмешкой, всерьез сомневался, что она опирается на реальную действительность прошедших столетий. Его собеседнику следовало бы писать мистические романы наподобие госпожи Крыжановской-Рочестер – нет никаких сомнений, что они имели бы успех у определенного рода публики…