– Без шлема ты ничего не увидишь и не поймешь.
– Правда? – обрадовалась я. – И все-таки предпочту обойтись без него.
– Ярослав, пусть едет без шлема, – вмешался вдруг оператор Дима, который все это время нарезал круги вокруг нас, точно подбирающаяся к жертве голодная акула, – Саша у нас девушка экстремальная.
– Да? – с сомнением посмотрел на меня мотогонщик. – Ну ладно… Да, пожалуй, это даже будет интересно. Что ж, тогда садимся.
Он перекинул ногу через мотоцикл – и так уверенно у него это получилось, так грациозно, что я даже немножко приободрилась. Он кажется таким спокойным, а ведь ему предстоит этим ревущим чудовищем управлять. В мою же компетенцию входит лишь по возможности бесшумное сидение на пассажирском месте.
Я невольно залюбовалась Савиным. Он и его мотоцикл смотрелись одним целым. Этакий кентавр, божество эпохи технического прогресса. На нем был черный кожаный костюм, в котором его и без того атлетические плечи выглядели еще более широкими. И шлем ему шел – в отличие от меня. Сбоку к шлему Савина была прикручена какая-то странная деталь, но я постеснялась спросить о ее предназначении.
– Ни пуха ни пера, – пожелал мне Дима, ядовито при этом улыбнувшись.
– Да пошел ты к черту! – пробормотала я, взбираясь на мотоцикл.
Я изо всех сил сжала ногами сиденье, а руками вцепилась в куртку Савина.
– Готова? – крикнул он.
– Готова, – подтвердила я, предварительно зажмурившись и стиснув зубы.
А потом – взревел мотор, мы сорвались с места, и я тут же забыла о данном самой себе обещании не кричать. Рот сам собой распахнулся, и из горла вырвался отчаянный предсмертный вопль. Надеюсь, что Савин его не услышал – во-первых, на нем все-таки был шлем, а во-вторых, в ушах пронзительно свистел воздух. Я попыталась открыть глаза, но ничего не получалось, потому что в лицо мне бил режущий воздух, превратившийся отчего-то в почти твердую субстанцию. Я уж думала, что хуже не бывает, и приготовилась молиться и тут почувствовала, что меня сдувает с мотоцикла!
Как будто бы сильные невидимые руки вцепились в мои плечи и пытались оторвать меня от Савина. В тот момент я вдруг поняла, что жизнь прекрасна; я отчаянно цеплялась за жизнь, изо всех сил навалившись на разогнавшегося мотогонщика. Я не знала ни одной молитвы, но понимала, что в такую минуту я просто обязана самой себе в чем-нибудь поклясться. Прерывающимся голосом я забормотала:
– Клянусь, что если я выживу, то стану добрее и внимательнее к ближнему, клянусь подарить моей подружке Жанне те туфли «Гуччи», которые она уже полтора года пытается хотя бы на недельку выпросить, клянусь радоваться жизни каждый день, даже если я однажды проснусь толстой, даже если меня опять уволят с работы, даже если у меня полтора года не будет секса, даже…