Все пока молчали, не вмешивались. Только Петр поддержал супругу – быстро кивнул и сказал:
– Да.
– А кто не скажет, – добавила Лидуха, – тот все равно так думает.
– Подождите, подождите! – прервала их Елизавета. – Еще какие-нибудь есть предложения?
– Есть, – сказала Лидуха. – Англичанам можно еще продаться. Или французам…
– Ага, лягушек жрать! – ехидно сказала Тихоновна.
– Так и так не пойми чего жрем… ну из мясного.
– Свое едим и натуральное.
– Лягушки тоже будут свои и натуральные.
– Вот и ешь их сама!
– Да хватит вам уже! – не вытерпела Елизавета. И спросила: – А если не продаваться? А? Если самим?
– Чего самим-то? – не поняла Лидуха. – Говори яснее.
– Самим отделиться. Объявить свою полную от всех независимость.
– А от нас и так ничего не зависит, – подала голос Ягодка. – Сколько просили мост сделать. Или чтоб автолавка приезжала.
– Вот именно! – воскликнула хозяйка. – На самом деле мы давно сами по себе живем. Осталось закрепить официально… на бумаге.
– Это в смысле как? – задал вопрос Федор. После того как родная дочь лишила его не только квартиры, но и пенсии – точнее, договорившись, с кем надо, получала пенсию за него сама, – к любому официальному закреплению на бумаге он относился с большой опаской. Почти с ужасом. – На какой такой бумаге?
– Да на любой! Хоть на гербовой.
– Ага. – Федор кивнул и поднялся, намереваясь уйти, но сидящая рядом Мария дернула его за штаны обратно.
– Сиди! Дай дослушать-то.
– Чего слушать? – сердито буркнул Федор. – Опять дурят.
Однако сел.
– Слышь, Лизавет, я все не пойму никак, – спросила Мария, – от чего мы отделяться-то будем?
– От страны! – рубанула хозяйка. – От России!
– У, ё! – выразил общую реакцию Петр.
Остальные молчали, переваривая услышанное.
– Елизавета, ты чего – вчера перегрелась? – наконец произнесла Кузьминишна.
А Нина Петровна строгим учительским тоном добавила:
– Это ты серьезно?
– Конечно. Имеем право… по конституции… самоопределиться.
Конституцию никто из присутствующих, естественно, не читал, разве что Нина Петровна когда-то по своей педагогической вынужденности, но и то давно и советскую. Поэтому возражать было нечего.
– Ну и чего это нам даст? – после паузы осторожно поинтересовалась Прохорова. – На кой нам это?
– Все даст! – уверенно ответила хозяйка. – Станем отдельной страной, и сами всем будем командовать.
– Страна Выселки, – уронила в пространство Тихоновна, – эт-то что-то…
– А чего? – раздался вдруг голос Прохорова. – Мне нравится.
– Вот у тебя еще не спросили, – ядовито откликнулась Тихоновна.
– А в чем дело-то? – тут же встала на защиту сына мать. – Чем он хуже? Мы здесь все равные!