Надо сказать, что Михаил не появлялся в офисе с того самого дня, когда они уходили отсюда вдвоем с Лихоборским. Теперь я обратила внимание, как сильно он осунулся. Просто ходячий скелет! А круги у него под глазами были не просто черными. Они были до неприличия черными!
«Значит, проблемы у мальчиков очень серьезные», – озабоченно подумала я.
Мужчин, которых Миша привел с собой, было двое. Поздоровавшись, они все вместе гуськом направились в кабинет наверху, и Талов бросил мне на ходу:
– Ирина, минут через пятнадцать присоединяйтесь к нам.
– Хорошо, – кивнула я, успев мельком составить психологический портрет каждого из двух его спутников.
Первый, тот, что помоложе, ужасный нытик. Он абсолютно не будет меня слушать, а будет только канючить, что это все страшно дорого. Но его можно будет купить на имидж. Значит, стоит помахать перед ним красной брендовой тряпкой.
Второй посговорчивей. Его можно будет обвешать лапшей, как новогоднюю елку. И он, рано или поздно, со всем согласится. Тем более что главное слово, судя по всему, за ним.
Когда делегация скрылась из виду, Оксанка глазами указала мне на дверь. Дескать идем покурим. Только вдвоем.
Мы вышли на улицу. В небе собрались небольшие тучки – вот-вот мог начаться дождь. Ветер дул несильный и теплый, поэтому мы не стали возвращаться в офис за верхней одеждой.
Закурив, Оксанка разогнала рукой дым.
– Слушай, Ирка! Что это с Мишаней? – спросила она. – Ты заметила, как он выглядит? Как будто у него рак поджелудочной железы.
– Типун тебе на язык, Дорохова! Это все из-за твоего Лихоборского.
В лице моей собеседницы напряглась каждая мышца.
– А что с ним?
Я вкратце пересказала ей все, что видела и слышала сама, включая реакцию Всеволода на мои поздравления.
Оксанка слушала очень внимательно. Потом сказала:
– Ир! Хочешь – верь, хочешь – нет. Я уже как Балагура стала. Чуть что, сразу начинаю проклятие винить. Честное слово, прямо душа не на месте.
– Мать, да успокойся ты! Это же бизнес. А в бизнесе всяко-разно бывает. Конкуренция, налоговая, обэпы всякие. Это мы ничего подобного не видим, потому что так, мелочь пузатая. До нас дела никому нет. А у Лихоборского все на широкую ногу поставлено. Вот и огребает по полной программе.
Оксанка тяжко вздохнула:
– Ну ладно, слушай! Я тебя чего выдернула-то! Я там из Лондона кое-какие мыслишки привезла. Может, сейчас сходим куда-нибудь пообедаем? Я бы тебе их изложила.
– Ладно, – согласилась я.
– Ну, тогда все, договорились.
Оксанка уже было собралась зайти обратно, но я заверещала:
– Э, э! Погоди! Куда ты? А про Лысого-то ты мне расскажешь или нет?