Однажды на берег прибежала соседка, с трудом перевела дух, крикнула:
— Пойдем, Глебушка! Бабушка умерла.
Через неделю Глеб снова был в Москве. Владимир Прохорович без улыбки оглядел его, потянулся потрепать по волосам, но раздумал:
— Большой какой стал. Хотя, само собой, под южным солнцем… У тебя здесь народилась сестренка Светланка. Станешь водиться с нею. Матери надо на работу. Нам остро не хватает денег. У каждого в доме должны быть свои обязанности…
Зачем он рассказывал все это Насте? Идиотская сентиментальность, и только. Чистенький домик под южным небом, вздохи отца о вечности моря и даже Лиза с ее хмельным шепотом по ночам и трезвым взглядом на жизнь в таком далеке, что, может, все это пригрезилось ему во сне…
4
Но что это? Тоже сон? Глеб косился по сторонам, желая убедиться в реальности происходящего.
По береговым крутоярам — непролазное чернолесье. Летное поле аэродрома — в рысьих зрачках ромашек. Небо перечеркнул крест антенны домика аэровокзала. А по ступенькам трапа отстукивала каблучками, приближалась к дорожке, на которой стояли Глеб и Настя, Елизавета Ивановна Гущина.
Бежать! Махнуть в реку. Провалиться сквозь землю! Глаза Лизы сузились, потемнели. И ее взгляд, строгий и удивленный, остановился на Глебе. А пальцы Насти, ласковые и нетерпеливые, охватили запястье Глеба и потянули вперед.
— Ну, что ты, Глеб, как вкопанный?! Нельзя быть таким робким. Отец очень простой. Я уверена, вы понравитесь друг другу.
Не выпуская руку Глеба, она другой рукой обняла отца и горячо зашептала:
— Папка! Родной, здравствуй! Это — Глеб Карасев. Понимаешь! — Настя округлила глаза и многозначительно пояснила: — Ну, он мой друг и поет в нашем клубе. — И вложила руку Глеба в руку отца.
— Глеб Карасев, говорите? — у Глеба зазвенело в ушах: таким зычным ему послышался бас Николая Аристарховича. — Рад знакомству очень. Сестра твоя, Елизавета Ивановна, всю дорогу только и рассказывала о тебе. Елизавета Ивановна, да где вы?
— Я здесь! — почти пропела Лиза, выступая из-за широкой спины Николая Аристарховича, коснулась руки Насти, ласково покивала ей, обняла Глеба, приблизила его к себе, крепко расцеловала и сказала не то наставительно, не то предостерегающе:
— Здравствуй, братец! Тебя, Глебушка, не сразу и узнаешь без бороды… Вот и я. Приехала посмотреть на твою возлюбленную… Сибирь. Значит, ты получил мою телеграмму? Я боялась, что не поспеет…
— Я не получал твоей телеграммы, Лиза. И я не встречал тебя. Я ничего не знал о твоем приезде.
— Я в один день изменила свои планы отдыха и решила погостить у тебя. Ты не рад моему приезду, мой милый двоюродный братишка? Ты же давно приглашал меня, не так ли?