— Лживая потаскушка, – прохихикала служанка рядом с Фэллон.
Внезапный звук тяжелых шагов заполнил пространство.
— Ваша светлость! Ваша светлость!
Мужчина с расстроенным выражением лица подошел к герцогу, смущаясь и краснея при виде полуобнаженного хозяина дома. Его взгляд порхал по слугам от одного к другому, как дикая птица, наверное, потому, решила Фэллон, что ему странно видеть так много людей сразу, собравшихся, чтобы стать свидетелями этого безобразного зрелища. Глубоко вздохнув, он высоко поднял подбородок над накрахмаленным шейным платком и обеими руками пригладил пиджак темно–сливового цвета, как будто одно это движение могло помочь ему взять себя в руки.
— Кто это? – шепотом спросила Фэллон у стоявшей рядом служанки.
Симпатичная девушка скользнула взглядом по Фэллон, и ее карие глаза потеплели от интереса.
— Этот задавала – камердинер, мистер Дидлсворт, – ответила она.
— Прошу вас, ваша светлость! – камердинер описал рукой маленький изящный круг и согнулся в глубоком поклоне. – Позвольте сопроводить вас в вашу опочивальню. Я приготовил для вас кашемировый пиджак с шелковым жилетом…
— Ради бога! – оборвал его герцог и потряс головой, темные волосы разметались. – Ты же не собираешься опять обсуждать со мной одежду?
Дидлсворт указал на голую грудь герцога и пробормотал:
— Н–но вы не одеты, ваша светлость. Я лишь предложил свою помощь…
— Не нуди, Дидлсторт, – упрекнул Дамон и наградил его тяжелым взглядом. – Меньше всего меня сейчас интересуют твои причитания по поводу моего гардероба.
Кровь прилила к щекам камердинера.
— Дидлсворт, Ваша светлость, — ворт.
Слуги захихикали, и у Фэллон появилась глубокая уверенность в том, что она попала в сумасшедший дом. Натуральный Бедлам (Бедлам — англ. Bedlam, от англ. Bethlehem — Вифлеем; официальное название Бетлемская королевская больница — англ. Bethlem Royal Hospital, психиатрическая больница в Лондоне с 1547 г. – Прим. перев.).
— Очень хорошо, – ноздри камердинера задрожали. – В таком случае мне придется осмотреть ваш гардероб самостоятельно. Но, должен заметить, ваша светлость, что кашемир великолепен, а тот гениальный портной прислал несколько пар брюк для примерки, которые польстят даже…
— Дидлстрат! – простонал герцог. – Иди уже.
— Разумеется.
И камердинер поспешил ретироваться, бормоча под нос правильное произношение своего имени.
— Дамон, любовь моя, – надув губы, прохныкала женщина на лестнице и стала подниматься к нему, покачивая бедрами в измятом шелковом платье.
Он обнял рукой большую колонну, венчавшую лестницу, и его голос снова повеселел: