— Я не нравлюсь тебе, не так ли?
Девушка замерла, вцепившись пальцами в грубый, грязный сорняк. Она медленно подняла глаза, не отпуская сорняк, вцепившись в него, словно это поручень, в котором она так нуждалась.
Герцог все еще стоял на пороге, одна обутая в сапог нога перекрещивалась с другой. Он не улыбался. Его лицо было словно гранит.
Она с трудом смогла подобрать слова, с трудом шевелила губами.
— Ваша светлость? – выдохнула она.
— Не изображай неведение.
— Не понимаю, о чем вы.
— Давай. Фрэнк. Я вижу это по твоему лицу. Как ты напрягаешься, когда я рядом.
Фэллон напряглась. Он заметил? Ее сердце затрепетало, потом сжалось. Одно это замечание заставило ее напрячься еще больше, стать более непреклонной, и неважно, что она пыталась дать себе команду расслабиться. Ее ладони начали потеть. Она выпустила сорняк, чтобы быстро вытереть их о брюки.
— Никаких неприятностей, – продолжал Дамон, его губы все еще были сжаты. – Мне просто любопытно. Не думаю, что вспомню хоть кого–то, кому я настолько сильно не нравился.
Столь невероятное заявление сбило ее с ног. Он был чертовым герцогом–демоном.
— Никому?
Его неожиданная усмешка заставила ее сердце сделать сальто, ей захотелось ответить ему улыбкой.
— Это тебя шокирует, да? Ради бога, отвечай свободно.
Жар опалил ее щеки. Она облизала губы.
— Прошу прощения, если дал вам повод так думать. С чего вы решили, что вы мне не нравитесь, ваша светлость?
И почему это так его волнует. Она не считала себя для него значимой особой. Просто она знала, как был устроен мир. И где она находилась в этом табеле о рангах – несколькими пунктами ниже герцога Дамона. Герцог–демон он, или нет.
— Я видел твое лицо, когда вчера ты вошел в кабинет.
— Во время визита лорда Ханта?
Он кивнул, соглашаясь, взгляд его был внимателен, и девушка задумалась, как она сможет его и дальше дурачить, если он продолжит разглядывать ее в той же манере. Если он разглядел ее антипатию к нему, как много времени пройдет до того, как он раскроет ее тайну?
Но все же она не смогла удержаться от того, чтобы не продолжить выплескивать на него правду.
— Мне не нравится ваш друг, — призналась она со своей обычной прямотой, которая вечно ввергала ее в неприятности.
Она надеялась, что эта правда избавит ее от раскрытия другой. Более тревожащей. Которая состояла в том, что ей нравился он. Даже слишком. Герцог ее заинтриговал: человек, который подбирает с улиц бродяжек и заботится об их нуждах. И… ей хотелось потрогать татуировку, проследить ее контур пальцами.
Возможно, дело было в словах мистера Адамса, в его требовании быть лояльным. Она пыталась думать о герцоге, как о худшем из людей. Нехорошем и бесчестном. И конечно, не тем, кто будет справляться о лакее. Но это не сработало. И вот он здесь, с неясными мотивами, справляющийся о ее самочувствии. Как будто ему было до этого дело.