– Довольно! – вдруг резко выдохнул Арман, стискивая ее руки. – Не вынуждай меня быть жестоким и причинять тебе боль.
– Умоляю вас, пожалейте меня, – со слезами простонала девушка. – Я ни в чем не виновата перед вами, я не сделала вам ничего плохого, за что же вы мучаете меня?!
Прекратив сопротивляться, Элиза обессилено упала на спину и судорожно разрыдалась. У нее больше не осталось сил для борьбы с этим мужчиной, игравшим с ней, словно хищный кот с маленькой мышкой. Да и какая разница, когда он сделает с ней это – сейчас или потом? Мысленно смирившись со всем, Элиза ждала, когда Арман набросится на нее и начнет срывать с нее одежду, как делал в подобных ситуациях Мартин Шепард. Но Лаваль почему-то медлил, только неподвижно лежал рядом с ней, приподнявшись на локте, и молча смотрел в ее залитое слезами лицо.
– Боже мой, – вдруг прошептал он, проводя пальцем по ее вздрагивающим губам. – Будь оно все проклято! Это оказалось еще труднее, чем я мог представить.
Резко отстранившись от своей пленницы, Арман соскочил с импровизированного ложа. Глаза Элизы расширились от изумления; она не могла поверить в то, что ее мучитель так просто оставил ее. Затаив дыхание, она смотрела, как Лаваль торопливо застегивает ремень брюк, не глядя в ее сторону. Потом он поднял с пола свою куртку, тщательно отряхнул ее и обернулся к притихшей пленнице. Его взгляд был полон такой непередаваемой горечи, что Элиза даже перестала рыдать и, затаив дыхание, наблюдала за действиями Армана.
Лаваль несколько секунд смотрел на нее, а затем молча повернулся и направился прочь. Тяжелая ткань, закрывающая вход в пещеру, всколыхнулась, пропустив Армана, и его сразу поглотила тьма, а удаляющиеся шаги эхом отразились от гранитных стен.
Какое-то время Элиза неподвижно лежала на груде смятого тряпья. Потом, опомнившись, вскочила на ноги, машинально расправила сбившиеся юбки и в растерянности остановилась посреди пещеры. Лаваль ушел, так и не исполнив своей угрозы. Это казалось настолько невероятным, что девушка чувствовала себя совершенно сбитой с толку. Почему он отпустил ее? Может, все дело в том, что он просто не смог сделать того, что хотел? Внезапно на ум девушке пришла другая мысль, от которой ей снова стало не по себе. Что, если Арман вовсе не отказался от своего намерения, а просто отсрочил приговор, желая растянуть ее мучения? От этого предположения нервы Элизы, и без того натянутые, как струна, окончательно сдали.
– Нет, я больше не в силах выносить этот кошмар! – сорвавшимся голосом крикнула она, устремляясь к дверям. – Пусть он скажет мне, почему так поступил! Пусть перестанет мучить меня!