«Когда-то еще мне доведется сидеть в таком месте с мужчиной?» — думала я. Полгода назад я еще не была готова к более или менее глубоким отношениям, но в последнее время меня что-то сильно потянуло на романтику. С Кайлом я, конечно, в такое местечко ни за что не попаду. Во-первых, наши отношения довольно быстро сходят на нет, а во-вторых, он вообще боится как черт ладана даже отдаленного намека на романтику. Такое больше подходит мужчинам вроде красивого и обходительного доктора Херлихи. Интересно, где он сейчас? Может, показывает свою нью-йоркскую берлогу вашингтонской подружке, прикатившей на выходные? Как ни странно, эта мысль была мне неприятна.
Я перестала прислушиваться к разговорам и постаралась сосредоточиться исключительно на еде, ни о чем больше не думая. К тому времени, когда я выпила кофе и попросила счет, зал был полон под завязку. Проходя на обратном пути мимо бара, я увидела, что и там полно народу — возле стойки собралась целая толпа, а у стены за столиками под белыми скатертями в клубах табачного дыма тоже сидели люди. В коридоре хозяйка сосредоточенно читала журнал бронирования, по-видимому выискивая имена только что прибывших мужчины и женщины. Мой уход остался незамеченным.
Выйдя на узкую длинную веранду, я в первый момент опешила: пока я ела, на улице сильно похолодало. К тому же стало темно хоть глаз выколи. А я-то как дура пришла пешком. Хотя до дома Лэндона было недалеко, перспектива прогулки по холоду да еще и в темноте меня как-то не прельщала. На веранде стояли кресла-качалки. Я села в одно, достала мобильник и стала звонить Лэндону. Пора бы ему подъехать. Если я попрошу его забрать меня отсюда, он как мужчина старой закалки не сочтет это капризом. Странно, но на мой звонок ответил автоответчик. Час, когда Лэндон обещал приехать, давно миновал, а он обычно пунктуален до безобразия. Только бы с ним ничего не случилось в дороге.
Я встала с кресла-качалки, застегнула свой кардиган, спустилась с веранды и вышла на главную улицу. Впереди горели уличные фонари, кроме того, свет падал из окон второго этажа дома, где располагалась антикварная лавка. Я пошла по улице, звуки, доносившиеся из ресторана, стали удаляться. Вот кто-то открыл дверь, и нестройная какофония голосов на несколько секунд зазвучала громче; затем на стоянке хлопнула дверца машины. Я миновала небольшой универмаг, на его двери висела табличка «Закрыто», потом антикварную лавку. В окно второго этажа было видно какую-то женщину, наверное, это хозяйка, живущая над своей лавкой. Сам дом похож на тот, в который четыре года назад переехала моя мать, и он тоже окружен белым забором из штакетника.