Несмотря на природную придурковатость, интуитивно Кабан просекал очень многие вещи, и просекал обычно правильно. Это и обеспечило ему высокое положение в криминальной иерархии… Он понял, что Зорин пригласил его на встречу, потому что нуждается в нем, в Кабане.
"А ведь ты боишься, Виктор Петрович. Белого боишься! – подумал Кабан, улыбаясь про себя. – Хорошо бы знать, почему ты его боишься? Но пока и так сойдет. А Белого нужно достать живым, обязательно живым. Тем более, что убить-то его никогда не поздно".
Знойное флоридское солнце погрузилось в океан за линией горизонта, и жаркий день сменился душной ночью. Госпожа Мария Перейpa, гражданка Коста-Рики, владелица шикарного особняка с двумя бассейнами, не спала. Более того, она не находила себе места, словно живая иллюстрация поговорки, согласно которой богатые тоже плачут. Который день подряд у нее все валилось и рук… Судя по всему, она не создана для эмиграции, и эта страна изобилия и свободы потребления никогда не станет ее страной. Что с Сашей, с бабушкой? Эти мысли не оставляли ее ни на минуту.
Наконец госпожа Перейра не выдержала и взяла телефонную трубку. Она набрала московский номер, и только после этого подумала, что в Москве может быть ночь или раннее утро. А в сущности, какая разница?
Однако трубку на другом конце света сняли сразу.
– Шмидт на связи, – услышала она хорошо знакомый голос.
Она не сразу смогла ответить. Горло почему-то перехватило. Через секунду она справилась с собой.
– Дима… Дмитрий Андреевич… Ты меня узнал?
Некоторое время Шмидт молчал, видимо, собираясь с мыслями. Наконец в трубке раздался его удивленный голос.
– Оля? Ты жива?.. А… – он опять замолчал, подыскивая слова.
– Ваня со мной, у нас все в порядке, – пришла ему на помощь Оля, хотя и понимала, что Шмидта сейчас, скорее всего, интересует совсем не это. – Я хотела узнать – что с Сашей?
Видимо этот вопрос озадачил Шмидта не меньше, чем сам звонок.
– Ничего не понимаю, – пробормотал он, как показалось Ольге, растерянно. – А разве ты не… Он не с тобой?
– Нет… Как там бабушка? – спросила она скорее для формы
– Плохо. Лежит в больнице. Разумеется палата отдельная и обслуживание соответствующее. Но, сама понимаешь…
Именно в этот момент Оля приняла очень важное для себя решение: нечего ей делать в этой чужой для нее стране.
– Я вылетаю. Сегодняшним рейсом. – она сообщила время прилета, которое знала на память, и, не слушая возражений Шмидта, положила трубку…
Гуд бай, Америка! Под крылом самолета мелькнули и пропали вдали берега Нового света. Остались позади окруженные пальмами и кипарисами особняки на Пасифик Хейтс. С усмешкой Ольга вспомнила, как в первый свой приезд, мчась по Пэлисайд-авеню, была больше всего удивлена диснеевскими утятами в человеческий рост, зазывавших американских пиццеедов в какой-то фастфуд. Или в Макдональдс? Какая разница! Все равно это осталось в другой жизни.