«Овечка по левую руку — радость тебе улыбнется, — часто говорила мать Труды. — Овечка по правую руку — радость спиной повернется».
На обратном пути овцы будут пастись на правой стороне.
Труда не могла думать, ощущая свое тело зажатым в тиски. Жжение внутри, глухое биение сердца, охвативший ее страх. Овцы у железнодорожной насыпи были дурной приметой.
Для Кристы, маленькой сестры Тони фон Бурга, овцы в 1943 году оказались роковым предзнаменованием. Криста фон Бург и Тея Крессманн. Два имени и длинная цепочка связей.
До замужества Тея Крессманн носила фамилию Альсен. А отец Теи Вильгельм всегда был патриотом. Он многим пожертвовал и немало сделал во имя отечества. В Первую мировую войну прямо со школьной скамьи он угодил на Западный фронт, где потерял половину левой ноги и левую руку целиком, за что получил Железный крест и крохотную пожизненную пенсию. И ни разу в его жизни еще не было женщины.
Герта Франкен — соседка Труды и Якоба, которая была старше XX века, — с живостью вспоминала обо всех событиях того времени и вскрывала подоплеку запутанных отношений между жителями деревни. Однажды после обеда в первую неделю марта 79-го года Герта Франкен не пожалела времени и через садовую изгородь посвятила соседку в историю деревни, поскольку Труда родилась и выросла в Лоберге, а потому не имела никакого представления о различных дружеских и враждебных отношениях односельчан и их хитросплетении.
Почему, например, Тони и Илла фон Бург с давних пор всегда весьма отстраненно держались с Рихардом и Теей Крессманн — еще до того, как возникли подозрения, что именно Рихард Крессманн был тем злосчастным водителем, который сбил на дороге в школу их младшую дочь и потом скрылся с места преступления. Почему Тони и Илла даже в случае крайней необходимости ехали с рецептом в Лоберг, вместо того чтобы купить лекарство у Эриха Йенсена, хотя Эрих когда-то всего два или три раза ходил на свидания с еще не замужней Теей и был вроде бы ни при чем. Но раны, передающиеся по наследству, из поколения в поколение, оказываются весьма глубоки.
В двадцатые годы и в начале тридцатых Вильгельм Альсен был гол как сокол. И вынужденно оставался холостым. И не только из-за отсутствия руки и половины ноги, чему сам он не предавал большого значения. Просто ему ничего другого не оставалось с той жалкой пенсией, на которую мог выжить впроголодь лишь один человек.
Но с 1933 года дела Вильгельма Альсена быстро пошли в гору. Патриоты и герои войны вновь стали востребованы, поскольку чаще всего были чистой арийской крови. Вильгельм Альсен мог документально доказать это. И он сделал карьеру. Староста деревни! Ковылять от дома к дому, провозглашать лозунги о величии рейха и следить за людьми, — о, на это он вполне годился!