- Смрт, - сказал я.
- Точно. Может, он и приспособился бы жить без собаки, будь это возможным.
- Стоицизм.
- Вот почему я думаю, что все-таки для сеньора Гальбы одной заботой меньше.
- Наконец-то свободен.
- Точно. Когда Матто Гроссо издох в его гримерке, он позвал меня, и я очень беспокоился: необходимо, чтобы он продолжал выступать со своим номером, ведь это шедевр дрессировочного жанра, публике никогда не надоедает. Так вот, я очень беспокоился и спросил: "Как вы себя чувствуете, senor?" Ему нравится, когда его называют senor, на испанский манер, хотя сам он итальянец из Триеста. "Ничего, Свен, этот пес был очень нервный... Нужно будет сегодня ночью еще порепетировать, ритм куда-то пропал". Он заказал шампанского, а потом вернулся в гостиницу, забрав с собой Джексона, шимпанзе, и Дору, розового пуделя. Этот человек не может обходиться без компании. Он также привел одну особу с улицы, с которой у него установились какие-то мимолетные приятельские отношения. Ему подходят эти девицы: "...потому что они не дают вам времени привязаться к ним", - как он мне объяснил. Надо вам сказать, он очень любил одну женщину, которая ушла от него, и именно это, как я заметил, оставляет самые глубокие следы...
- Точно.
- Мне пришлось выложить двести франков на лапу охраннику, чтобы он позволил им подняться в номер; знаете, шимпанзе, розовый пудель, уличная девица - с такими посетителями возникают подозрения порнографического толка. Я зашел к нему утром помочь уложить чемоданы, сегодня днем у нас самолет. Теперь жду: пусть поспит немного, он этого заслуживает. Самый замечательный номер дрессировщика в мире, вне всякого сомнения. В этом жанре никто не сделал лучше. Нет, месье, никто.
Он замолчал, выжидая, как будто давал мне время перетряхнуть мой жизненный багаж в поисках нужной реплики.
- Я не слишком в этом разбираюсь, - извинился я.
- Возможно, вы скажете, что посвятить всю свою жизнь какому-то легкомысленному номеру... но именно поэтому, месье, именно! Кто скажет лучше?
- Думаю, вам стоит вернуться в Упсалу и дописать свою диссертацию, Свенссон. Извините, меня ждут. Я только хотел забрать сумку, вот и все.
Он устало улыбнулся:
- Понятно. Вы, естественно, предпочитаете Шекспира. Но Шекспир в своих произведениях, месье, слишком уважительно судит о жизни и смерти, тогда как сеньор Гальба их в грош не ставит".
- Я не собираюсь обсуждать шедевры, Свенссон. А теперь...
- Хорошо, идемте.
Мы вежливо постучали в дверь пятьдесят седьмого, но никто не ответил. Тогда мы отправились искать горничную, но та не захотела нас впускать. Надо было прежде позвонить консьержу. Получив разрешение вышестоящей инстанция, горничная открыла нам дверь.