— Что было с тобой потом?
— Ничего. Доктор Леванский оставался благожелательным. И тем не менее я сознавал, что с меня не спускают глаз. Я видел то, чего не должен был видеть. Потом пошли слухи, что в окрестностях Леопольдвиля пропадают люди и что исчезают они в лаборатории. Шел пятьдесят седьмой год, когда, собственно, никто не знал, что будет со страной. Однажды утром я, не строя никаких планов, проснулся и решил удрать. Я был уверен, что в один прекрасный день сам попаду в подвал, меня привяжут кожаными ремнями к столу и взрежут живьем. Я не мог оставаться. И ушел. Сперва попал в Южную Африку, а после — сюда. Теперь я знаю, что был прав. Лаборатория проводила опыты и на шимпанзе, и на живых людях. Разница между генетической массой шимпанзе и человека составляет всего три процента. Но уже тогда, в пятидесятые годы, ученым хотелось сделать шаг вперед, вернее, три шага, последние три шага. Они пытались искоренить разницу.
Аделинью замолчал. Порывы ветра рвали кровельные листы. От влажной земли шел запах гниения.
— Я приехал сюда. Много лет работал в здешней больничке. Сегодня у меня есть поля, жены, дети. И я пишу картины. Но я следил за происходящим, мой кубинский друг, доктор Рауль, сохраняет для меня все медицинские журналы. Я читаю их и вижу, что и сегодня людей используют как подопытных кроликов. Говорят, и в этой стране тоже. Многие, конечно, отрицают это. Но я знаю то, что знаю. Конечно, я человек простой, но кое-какие знания приобрел.
Тучи рассеялись, начало припекать солнце. Луиза посмотрела на собеседника, ее знобило.
— Тебе холодно?
— Я думаю о твоем рассказе.
— Лекарства — это сырье, которое может стоить не меньше, чем редкие металлы или драгоценные камни. Поэтому нет пределов тому, на что способны люди от жадности.
— Расскажи, что ты слышал.
— Я все тебе рассказал. А слухи ходят разные.
Он не доверяет мне. По-прежнему боится западни, которая едва не погубила его в далекие 50-е годы, в дни его молодости.
Аделинью встал. С болезненной гримасой выпрямил ноги.
— Старость доставляет страдания. Кровь застаивается в жилах, ночные сны внезапно теряют цвет. Хочешь посмотреть остальные картины? Я пишу и тех, кто навещает меня, получается вроде групповых фотографий, которыми увлекались раньше. Правильно ли я догадался, что ты учительница?
— Я — археолог.
— Ты находишь то, что ищешь?
— Иногда. Иногда нахожу то, что искала совершенно неосознанно.
Она перенесла несколько картин к двери веранды, вгляделась в них при свете солнца.
Его она обнаружила сразу. Его лицо, в заднем ряду. Он был не слишком похож, но сомневаться не приходилось. Хенрик. Он был здесь и слышал рассказ Аделинью. Луиза продолжала рассматривать картину. Нет ли здесь других знакомых лиц? Молодые лица, европейские, несколько азиатских. Много мужчин, но еще больше молодых женщин.