Вода прибывала.
Осмотревшись вокруг себя, он мог определить, на какую высоту море заливало грот.
В самый пик прилива уровень воды был бы на четыре фута выше его головы.
Шевалье чуть не лишился чувств, ледяной пот смочил ему волосы.
В этот момент ныряльщицы подняли громкий крик, они заметили его одежду.
Поскольку они не знали, что все это означает, то всей стайкой поплыли к гроту.
Но вместо того, чтобы позвать их на помощь, Дьедонне, переполненный стыдом, отступил вглубь настолько, насколько это ему удалось.
Женщины с озадаченным видом взяли в руки — одна жилет, вторая брюки, третья рубашку; они спрашивали себя, как эти вещи могли попасть сюда.
Сомнений быть не могло, это была одежда европейца.
Шевалье испытывал горячее желание потребовать у них обратно свои вещи; но заполучив их вновь в свои руки, что он будет с ними делать? Ведь они промокли насквозь.
Спасаясь, их пришлось бы взять с собой, а у него уже не было шансов спастись самостоятельно.
Вода безостановочно прибывала.
Шевалье знал, что через десять минут она накроет его с головой.
Одна накатившаяся волна, более высокая, чем все остальные, покрыла его лицо пеной.
У шевалье инстинктивно вырвался крик.
И этот возглас был услышан ныряльщицами.
За первой волной последовала вторая.
Дьедонне подумал о капитане, и, словно тот мог его услышать, он закричал:
— Ко мне, Думесниль! На помощь! Спаси меня!
Ныряльщицы не поняли этих слов, но в голосе, каким они были произнесены, было столько отчаяния, что они догадались: тот, кто так кричал, подвергался смертельной опасности.
Крики, несомненно, доносились из грота.
Одна из них, нырнув и проплыв под водой, проникла туда.
Внезапно шевалье увидел, как в двух шагах от него из воды выросла голова.
Это была Маауни.
По искаженному лицу шевалье она поняла, в какую беду тот попал.
Маауни закричала, призывая на помощь, и все ее товарки поспешили к ней.
Положение шевалье точь-в-точь напоминало положение Виржинии на мосту Сен-Жеран: она была бы спасена, если бы захотела принять помощь обнаженного матроса, который вызвался отнести ее на берег, и погибла, если бы отказала ему.
Островитянки показывали жестами и пытались словами объяснить Дьедонне, что ему всего лишь следует опереться о них, и они отнесут его на землю.
Две из них, тесно обнявшись и переплетясь, образовали нечто вроде плота, на который он мог бы лечь, держась при этом обеими руками, и правой, и левой, за плечи двух ныряльщиц.
И все же отдадим шевалье должное: какое-то мгновение он колебался, на одну секунду ему в голову пришла целомудренная мысль умереть подобно девственнице Иль-де-Франса.