— Угу, мэм…
— Вот, например, — продолжала миссис Бюнц еще более игривым тоном, — я могла бы вам все рассказать об этих пружинах, что развешаны тут по стенам. И разумеется, о подкове, что висит над дверью. Даже в том, что вы подписываетесь Андерс-ен, а не Андерс-он, я могу усмотреть особые причины. Таких загадок вокруг не счесть, скажу я вам, и я, поверьте, умею их разгадывать. Вон там, например… — она встала на цыпочки и стала шаловливо заглядывать то за одно плечо молодого кузнеца, то за другое, — там столько интересных вещей…
— Да ничего там нет такого.
Это сказал старый кузнец. Неизвестно, откуда в его тщедушном теле обнаружился низкий рокочущий голос. Сын повернулся к отцу, и в этот момент миссис Бюнц с заливистым смехом проскользнула мимо него в кузницу.
— Ага! — воскликнула она радостно. — А это, похоже, сам мистер Андерсен-старший! С вашего позволения, сам старик Лицедей! Теперь уж я точно знаю, что вы лукавили. Не следует так скромничать — у вас действительно великолепная… э-э… кузница. И лошадь такая краса! Наверное, охотничья?
— Не подходите. Может так лягнуть, что дух вон. А ну, не балуй! — прикрикнул он на кобылу, когда она дернула ногой, которую он держал, как ребенка, на коленях. — Отойдите лучше. Вона как она расходилась. И вообще, не женское это дело. Шли бы лучше…
— А я так много слышала, — вкрадчиво сказала миссис Бюнц, — об удивительном гостеприимстве, которым славится эта часть Англии. So![4] Увы! Похоже, меня обманули. Я проделала больше двухсот миль, чтобы…
— Давай-ка раздувай, Крис. Да слышь ты, раздувай! Чего уши развесил? Раздувай, сынок.
Мужчина, что стоял в углу, подошел к мехам. Ярко вспыхнувший огонь осветил кузницу. Сверкнула по стенам металлическая утварь, детали конской упряжи и множество медалей, полученных, видимо, на праздничных бегах. Отступая, мужчина случайно задел мешковину, которой до этого накрыл какой-то предмет, и она упала. Миссис Бюнц воскликнула что-то на своем немецком. Одновременно с ней кузнец крепко выругался. В отблесках пламени их взорам открылось странное железное существо — получудовище-полуптица, — которое улыбалось сардонической и почти что живой улыбкой. Раскрашено существо было настолько ярко, что казалось, оно светится само по себе.
Миссис Бюнц издала восторженный вопль.
— Конек! — вскричала она, хлопая в ладоши как сумасшедшая. — Тот самый Конек! Я его нашла! Счастье-то какое! Gott sie danke![5]
Второй помощник снова накрыл диковину тряпкой. Все трое имели довольно мрачный вид.
— Да уж, нечего сказать, обращеньице, — пробормотала миссис Бюнц и, выдавив из себя жалкий смешок, направилась к машине.