После обязательной молитвы, уселись за стол вечерять. Все устало молчали, и думали о чем-то своем, женщины, то тетка Тамара, то Мария, изредка бросали на меня испугано заинтересованные взоры. Наконец, осторожно начала, тетка Тамара.
– Ты, Богдан, сегодня на похоронах, напугал всех. Убьет, думаю, сейчас Настю. Нельзя так с вдовой, Богдан, ни в чем она не виновата.
– Так и не делал, я, ей ничего, попросил, чтоб не кидалась, да и отпустил.
– Ага, поэтому она вся белая стала, и трусится начала, и не говорит никому, чем ты ее стращал. Как ни спрашивали, только плачет, и никому ничего не говорит.
– Так и не стращал, я, ее, и не делал ничего, попросил, чтоб не кидалась, да и отпустил.
– Иллар, да он смеется над нами!
– Богдан, говори как на духу, чем Настю стращал, не будет тебе жизни, пока не скажешь, заедят бабы, и тебя, и меня.
– Да не буду я, батьку, такого при детях, да на ночь глядя, рассказывать. Хочешь, тебе одному расскажу, а ты дальше сам решай, кому пересказывать.
– Вот это дело. Правильно, Богдан, на том и порешим.
Быть обладателем такой информации, да еще, по сути, иметь эксклюзивные права на ее распространение, кто ж от такого откажется. Кто владеет информацией, тот владеет миром.
Дальнейший ужин проходил спокойно, женщины справедливо решили, что Иллара они раскрутят быстро, и их интерес к моей персоне угас. Мне оставалось придумать, что ж я такого сказал, что б их интерес был оправдан. Правда, она, может быть жестокой, неприятной, но она обыденна. Кого из слушателей может заинтересовать, что, татары делают с пленницами, как, кого-то рвут на куски, привычные картины, обычная жизнь, которую и слушать неинтересно. Поэтому после ужина, когда всех любопытных отправили в другую комнату спать, пришлось рассказывать Иллару совсем другую историю.
– Все село уже знает батьку, что мне святой является, Илья Громовержец. Не знаю, кто разболтал, наверное, сестры мои. Ну и как кинулась на меня, Настя, словно ворона, и пальцами мне глаза вынуть хочет, так схватил ее, и говорю, мол, сказал мне святой Илья, что кара страшная ждет Оттара, что не будет ему после смерти покоя. Будет он вставать из гроба, и искать тех, кто про дела его черные ведал, и пока всех за собой в могилу не утащит, не успокоится. Так что, говорю, ты Настя, кол осиновый готовь, как придет за тобой Оттар, может колом, то и отобьешься. Так я пошуткувал, батьку, как же он встанет, не встанет он, отпет по обряду, на земле освященной похоронен, только Господь в Судный День его поднять может, но видно нечистая у нее совесть, что так испугалась. Вот и вся история.