Чен заметил Сергея, озадаченно трогавшего разбитую радиостанцию, угол которой глубоко вошел в чей-то висок.
— У нас бы его отдали под суд. И тебя вместе с ним. Сергей! Внизу подойдешь к Рахиму, пусть объяснит тебе боевые задачи связиста.
— Да брось ты... — махнул рукой Шинкарев — Зачем портить хороший день? И вообще, господин капитан, отвали от моего связиста! Иди своими китаезами командуй!
— Хороший день? — переспросил Чен. — Пусть будет так. Работа действительно неплохая. Но не последняя.
— На сегодня?
— Только не сегодня! Сдаем рубеж макакам, и вниз — отдыхать. За ранеными придут вертолеты, можешь лететь, если хочешь.
— А ты?
— Я нет. Пройдусь с ребятами.
«Щас, братела, разбежался! Черт его знает, сколько их тут со «стингерами»>[26] по кустам хоронится. Трупы-то чьи? Пастухов только, да всяких недоносков, которых не жалко для прикрытия отхода. А где настоящие бойцы? То-то и оно!»
— Ну и я с тобой, — ответил Шинкарев.
Китаец вынул из нагрудного кармана плоскую фляжку, обтянутую дорогой тисненой кожей, свинтил никелированную крышку-стаканчик:
— Третий тост, что ли...
На тропе, уводящей с перевала, лежали убитые мусульмане. Тропа была заминирована, в зарослях и осталась группа китайцев. Коран требует, чтобы убитый мусульманин был похоронен в день смерти, до заката солнца, поэтому за трупами должны были обязательно прийти. Пришедших китайцы убьют, а потом убьют и тех, кто придет за убитыми. Русские отказывались охотиться на похоронные команды, китайцы нет. Все прочие, свободные от засады, направились в лагерь. На спуске шло двустороннее движение — навстречу цепочкой поднимались солдаты в малиновых беретах, склонившиеся под тяжелыми вьюками. Под горой в болоте плескалась под ногами мутная вода, в густом переплетении ветвей резко вскрикивали обезьяны. Лесные склоны исчезали в низких тяжелых тучах, везде капало, хлюпало, лилось. Но дождь прекратился.
— Что думаешь делать? — спросил Чен.
— А что, есть варианты?
— Варианты всегда есть. Можно выпить с ребятами, можно съездить в деревню к девочкам.
— Зайду в госпиталь проведать Элизабет. Потом — в палатку и спать.
— Элизабет?! — быстро спросил китаец, не сумев скрыть тревогу.
— Ну да, — пожал плечами Шинкарев. — Я что, не сказал? Отбили мы ее у мусульман. В госпиталь отправили.
— Вот как... Зайдем вместе.
Полевой госпиталь разместился в нескольких широких палатках и белых трейлерах. Перед хирургическим отделением на носилках лежали раненые, внутри мелькали фигуры в халатах салатного цвета, покрытых пятнами крови. Доносился резкий запах хлороформа, таз у входа был полон окровавленных марлевых тампонов.