Однажды я нанес визит одной даме, славившейся либеральными взглядами. Славился и ее салон, где можно было встретить разнообразных людей – от поэтов и музыкантов до подозрительных субъектов. На мое счастье, там оказалась княгиня Белозерская – бабка Мари и Дмитрия по отцовской линии. Поговаривали, будто бы ей лет сто, однако живости в ней наблюдалось завидно много, а картежница она была, каких свет не видывал. Я попросил знакомого представить меня ей. Кто как не она расскажет мне о Мари?
– Наслышана, наслышана… – сказала она одобрительно, протянув руку для поцелуя. – Примите мою благодарность, сударь, ведь это вы спасли Машу от всенародного позора, увезли ее. В свете говорят, у вас баснословное состояние…
– У нас принято говорить – капитал, – улыбнулся я. – И свет на сей раз прав, у меня фабрики, заводы, рудники на Урале.
– Женаты?
– Нет, ваше сиятельство.
– Э, так вы завидный жених! Глядите, чтоб вас не окрутили недостойные люди, а таких нынче развелось множество и среди знати. Садитесь, сударь, подле меня. А не сыграть ли нам партию в карты?
– Извольте, с удовольствием, – ответил я, садясь напротив нее.
Нам принесли карты, пододвинули столик. Некий молодой поэт, собрав вокруг себя небольшую толпу, завывал стихами и размахивал руками, будто отбивался от невидимого неприятеля. Я тасовал карты.
– В какую игру предпочитаете играть, ваше сиятельство? – поинтересовался я у старой княгини.
– В азартную, разумеется. В гальбик. И на деньги! О, как несносно он читает! Эти юнцы вообразили, что пишут лучше Пушкина. Пф! Хе-хе!
Я старательно проиграл партию, княгиня захотела сыграть еще. Схватила карты, перетасовала, а я невзначай позволил себе поинтересоваться, как здоровье Марии Павловны.
– Худо, друг мой, – ответила она, не придавая значения моему вопросу. – Взаперти сидит, плачет. Сама виновата. Натворила. Ах, какой скандал изобрела!
– Простите, ваше сиятельство, – осторожно проговорил я, – но, думаю, все скоро забудут о сем скандале, едва появится новый. А он появится.
– Ошибаетесь, сударь, – пронзила меня бусинами глаз княгиня. – Такое не забывается. Маша показала верх бесстыдства. Кидаться на шею арестанту… преступнику! Это недостойно. Князь употребляет все свое влияние, чтобы замять скандал. Ну, положим, судейские простят ей пистолет… а вот свет… не простит. Ей теперь на люди не выйти до конца дней.
– Вам не кажется, что свет слишком жестоко обходится с нею? Это пошло – в наш век так поступать.
– Отчего же? Без общественного порицания дурным поступкам никак нельзя. Законы света не глупцами придуманы, а честь – это великое изобретение! Человек обязан беречь ее, ибо, ежели он порочит свою честь, страдают его близкие, их ведь тоже накажут презрением. Так вот именно, неся ответственность за честь семьи, не желая причинить ей неудобства, следует быть осмотрительным в своих решениях, поступках и словах. Не о себе следует думать, а о тех, кому принесешь страдания. Что же тут пошлого?