– Слышь, милая, – однажды возмутился Черкесов, – я на тебя столько бабок потратил, могла бы и отработать.
– Я и отработала! – вспыхнула Алла и ударила себя ладонью ниже живота. – Этим местом. Ты вляпался в дерьмо, но при чем тут я? Какое ты имеешь право попрекать меня? Сам-то ты кто? Честный и порядочный? Отнюдь. Ты вор, взяточник, лизоблюд.
– Вот! – поднял он указательный палец. – Вот когда из тебя полезла кабацкая суть! Не забывай: в престижный кабак устроил тебя тоже я. Ты ж поешь, как павлин.
– Я пою прекрасно! – огрызнулась Алла, покрывшись пятнами злости. – В твой кабак ходят специально послушать меня. Тебе, кстати, раньше тоже нравилось мое пение. Что же изменилось? Так вот слушай, милый: я не хочу, чтобы заодно с тобой прикончили и меня.
Она напялила лисью шубу, которую купил ей Черкесов – хорошо, хоть не чернобурку, запоздало радовался он, вспомнив цены, – и выскочила вон. Все ее монологи Черкесов понял как намек: выметайся, и чтоб ноги твоей больше у меня не было. Любовница! Красивое слово. От слова «любовь». Значит, любимая и любящая. Хрен с редькой – «любящая». Алка любит только деньги, престиж.
А ведь идти-то Черкесову некуда… И он остался ждать Аллу, намереваясь просить прощения. Да, Василий Романович собрался унизиться, лишь бы вернуть ее расположение. Потом он сведет, конечно, с ней счеты, а сейчас не может без нее.
На удивление, они помирились без лишних попреков и оскорблений. Алла его обласкала, накормила, спать уложила. Зато на следующий вечер…
Случается, человек приобретает дар предвидения. Это происходит очень редко и не со всеми, но все-таки на короткий миг и в экстремальных ситуациях происходит. Вдруг в сознании мелькает со всей очевидностью то, что должно произойти через минуту. Затем, почти сразу, озарение пропадает, и, если человек не успел задержать в памяти видение, последствия могут быть самые печальные, а то и смертельные.
Обычно Алла заканчивала работу в двенадцать, и примерно в половине первого она дома, иногда раньше. Но на сей раз в половине первого ее не было. Не пришла она и в час, не соизволив предупредить, что задерживается. Черкесову не спалось. Он начал одеваться, решив выйти и подождать на улице – надо же иногда и воздухом дышать. Собрался, но не выходил из квартиры, все надеялся: вот-вот она появится. Стрелки приближались к двум часам.
Терпение лопнуло, Черкесов вышел в прихожую и вдруг услышал легкий скрип ключа в замочной скважине. Алка! Однако его насторожило, что ключ вставляли в замок предельно осторожно. Если вернулась Алла, то почему открывает дверь так осторожно, словно боясь нашуметь? Не хочет потревожить спящего Черкесова?