– Успокойтесь, – ласково промолвил Заремба. – Мы – ваши друзья.
Евген Степанович помог мужу уложить женщину на постель, укрыть ватным одеялом.
– Давно здесь скрываетесь? – спросил Заремба.
Арон сидел на лежаке, опустив костлявые руки на колени. Он смерил Евгена Степановича долгим взглядом и спросил:
– Кто вы такие? Как сюда попали?
– Люди… – усмехнулся Заремба. – А попали, потому что нужно…
– Тут никому ничего не нужно, – утомленно сказал Чапкис. – Тут лишь мы и крысы…
– Давно скрываетесь? – снова спросил Заремба.
– Год…
– Год?! – переспросил Богдан. – И все время тут?
Чапкис кивнул. Была в его позе, в безвольных движениях, в голосе такая безнадежность, точно человек давно уже отрекся от всего живого, но живет потому, что искра жизни все еще тлеет в истощенном организме.
Богдан ужаснулся. Год в сырой, вонючей пещере, где можно стоять, лишь согнувшись… Год без света, чистой воды, воздуха, тепла…
– А как же с продуктами?
– Там, – мужчина показал вверх, – осталась подруга Цили. Она, когда удается, спускает нам немного еды…
Заремба посмотрел на пустой мешочек.
– Когда вы ели в последний раз?
– Два дня назад, – ответил Чапкис. – Должно быть, у Зои, – снова показал вверх, – ничего не нашлось.
Шкурат уже развязывал мешок. Вынул хлеб и сало, разделил на дольки головку чеснока.
– Ешьте, дорогие мои, – положил все на большой ящик. – Ешьте, не бойтесь.
Мужчина пододвинул дары незнакомцев жене. Горькая гримаса пробежала по его лицу, когда увидел, как жадно набросилась она на пищу. Сам, уставившись в стену, жевал лениво, казалось, даже неохотно. Заремба налил ему немного спирта. Поморщившись, тот выпил.
– Вообще-то я не пью, – виновато сказал он, – но ради такого случая. Спасибо вам за все, пребольшое спасибо…
Потом Чапкис рассказал, как год назад, когда начались массовые расстрелы евреев, он попытался организовать в гетто сопротивление. Но руководители общины стали обвинять его в провокации. Каждую минуту его могли выдать. Пришлось бежать. Сначала думали пробраться по канализационной системе за город, но ничего не получилось. Пришлось отсиживаться здесь, рассчитывая на помощь Зои…
– И что же вы тут делали? – вырвалось у Богдана.
Чапкис пожал плечами.
– Прятались, – сказал безразлично. – Циля еще обучала меня испанскому. Она ведь окончила университет…
– И не пробовали даже выйти наверх? – спросил с невольной резкостью Богдан.
– По ночам я изредка рискую ненадолго выходить. Жена очень боится за меня…
– И медленно умираете в этой грязной дыре! – снова воскликнул Богдан.
– Извините меня, – вмешалась женщина, – но ведь там у нас нет ни капли надежды. А тут можно выжить.