— Может быть, мы как-то неправильно за ними ухаживаем?
— Может быть, никакой складки не было и в помине? — как всегда, Анюта предположила самое худшее. — Просто они были перекормленными, а теперь похудели.
Дни бежали, отрывной календарь худел, как фотомодель из каталога купальных костюмов, деликатесы исправно покупались хитроглазым хомякам, похожим на пушистые плюшевые игрушки, и вот наконец нами было принято обоюдное решение: пора.
Проснувшись засветло, я понеслась в пункт приема объявлений газеты «Из рук в руки», Анюта же уселась в пижаме на кухне, лихо закурила и принялась окучивать Интернет.
Сотрудница газеты, женщина лет сорока с усталым разочарованным лицом и душераздирающими кудрями, слегка оживилась, пробежав глазами заполненный мною бланк.
— Вуалехвостые сумчатые хомяки? — приподняла тонко выщипанные бровки она.
Я гордо подтвердила:
— Вот именно.
— Надо же, что только не пытаются продать… — вздохнула она, — но такого еще ни разу не слышала.
— Это очень редкая порода. В Москве всего несколько питомников. Знаете ли, есть животные, которые не нуждаются в дополнительной рекламе.
— И сколько же они стоят? — заинтересовалась она. — Может, внучке купить? Здесь у вас написано, что недорого…
— Двести пятьдесят долларов всего, — бодро отчиталась я, — в данном случае просто копейки.
Дама ничего не ответила, только поджала морковные губки и несколько раз мелко перекрестилась.
Но мне было не до ее обид и амбиций: надо было взапуски нестись домой и устаканивать график телефонных дежурств. Газета выходит сегодня вечером, значит, ночь нам предстоит бессонная.
* * *
В половину пятого утра телефон все еще безмолвствовал.
Анюта спала, свернувшись калачиком, на угловом кухонном диване, а я сонно таращилась в окно. Над Москвой занимался неаппетитно серый промозглый рассвет, в такие же мрачные тона было окрашено и мое настроение. «Может быть, газеты еще не успели поступить в продажу?» — с надеждой думала я, а перед глазами оптимистичным маячком всплывал образ прехорошенькой заводчицы хомяков. Ведь она, по ее собственным словам, обогатилась на редких зверушках, почему же нашими хомами никто не интересуется?
На следующий день мы обе чувствовали себя невыспавшимися и разбитыми. Единственный обнадеживающий факт: разбудила нас нахальная трель телефона. Я хрипло пробормотала в трубку: «Какого черта?», а в ответ срывающийся детский голос пролепетал, что это, мол, по объявлению. Сон как рукой сняло.
— Да-да, это питомник! — обрадовалась я.
— Сколько стоит хомяк? — застенчиво поинтересовалось дитя.