И, перед самым занавесом, я увидела, как огромный фальшивый булыжник скатился прямо на Джори и ударил его по спине и голове.
Джори упал лицом вниз, и из его имитированных ран брызнула настоящая кровь!
Пронзенная мыслью, что песок, которым набита колонна, совсем не безопасен, я вскочила и закричала. Следом за мной вскочил Крис и побежал к сцене.
Колени мои подогнулись, и я опустилась на траву. В глазах у меня стояло ужасное зрелище: лежащий плашмя, лицом вниз Джори и обрушающаяся на заднюю часть его тела колонна.
Вторая колонна теперь обрушилась на его ноги. Занавес опустился.
Раздался гром аплодисментов. Никто ничего не понял. Я попыталась встать и бежать к Джори, но ноги не слушались меня. Кто-то, поддерживая за локоть, помог мне встать. Я подняла глаза и увидела, что это БАрт. Вскоре я уже была на сцене и в отчаянии стояла над поверженным телом своего старшего сына.
Я была не в силах поверить: мой Джори, мой всегда грациозный Джори, живущий в танце и танцем! Тот маленький мальчик, который в свои три года спрашивал:
— Я танцую, мама?
— Да, Джори.
— Я хорошо танцую, мама?
— Нет, Джори… ты танцуешь просто чудесно!
Тот Джори, который был превосходен во всем, за что ни брался, Джори, в котором было абсолютное физическое совершенство, и оно сочеталось с чутьем на все прекрасное… Нет, только не Джори… не сын моего Джулиана!
— Джори, Джори, — кричала и плакала я, упав рядом с ним на колени, — Джори, что с тобой?!… Джори!
Рядом, сквозь слезы, я видела Синди. Джори должен был подняться, время шло, но он лежал распростертый… и окровавленный. «Фальшивая» кровь была вязкой и теплой… и пахла настоящей кровью. Синди тоже плакала. Джори не двигался.
Каким-то боковым зрением я увидела Мелоди, спешащую к нам; ее лицо было так смертельно бледно, что черное платье казалось чернее ночи.
— Он ранен. В самом деле ранен, — сказал кто-то. Может быть, я?
— Не трогайте его. Вызовите «скорую».
— Кто-то уже вызвал, его отец, кажется.
— Джори, Джори… этого не может быть! — услышала я крик Мелоди, которая рванулась к Джори.
Барт пытался удержать ее. Увидев кровь, Мелоди начала истерически кричать.
— Джори, не умирай, пожалуйста, не умирай! — рыдая, повторяла она.
Я в точности знала, что она ощущает. На сцене после занавеса каждый актер, «умерший» в данном акте, сразу вскакивает на ноги. А Джори лежал неподвижно.
Отовсюду послышались крики. Вокруг нас витал запах крови. Я стояла и смотрела на Барта: ведь именно он желал сделать эту постановку балета. Отчего именно эта роль предназначалась Джори? Отчего, Барт, отчего? Или этот несчастный случай был запланирован? Может быть, запланирован много лет назад?