Входная дверь открывалась в коридор полуподвального помещения. Слева, через открытую дверь, Винс увидел кухню: грязные, замызганные шкафчики полувековой давности, газовая плита на ножках, немытые кастрюли и миски. Со стен в коридоре клочьями свисали обои, на полу – истертый ветхий ковер, в воздухе – нестерпимый запах гнили и сырости. В конце коридора – еще одна дверь. Надо затолкать туда Типпера – так будет спокойнее.
Типпер лежал на спине и глухо стонал. Он по-прежнему закрывал лицо руками, и кровь из его носа сочилась между пальцев. Только теперь Винс заметил его одеяние, хотя это слово вряд ли было уместно. Скорее, это был маскарадный костюм.
На Типпере были черные кожаные брюки в обтяжку и кожаный пиджак, открывавший его украшенные колечками соски. Грудь его была перепоясана кожаными ремнями с заклепками и металлическими цепями. На ногах сапоги на высоченных каблуках. На голове – лихо заломленная назад кожаная фуражка с высокой тульей, удивительным образом все еще держащаяся на затылке, хотя, возможно, заломлена она была еще до того, как кулак Винса обрушился на его голову.
Странный запах исходил и от самого Типпера, запах столь резкий, что он, казалось, перебивал затхлое сырое зловоние подвала. Это было похоже на запах прогорклого дешевого одеколона, который надолго застревает в ноздрях. Приторный, липкий, тошнотворный.
Винс ухватил Типпера за ворот и, оторвав от пола, начал толкать в конец коридора. Типпер уже не стонал, а всхлипывал.
– Давай, сволочь, – прошипел Винс, – давай туда, и чтоб ни звука.
Типпер, спотыкаясь, повиновался, а Винс подталкивал его сзади, держа фомку на уровне груди.
Дверь в конце коридора была открыта. По всей видимости, это была спальня Типпера, если наличие в комнате широкой кровати не имело иного объяснения. Пол был покрыт коричневым линолеумом, старым и потрескавшимся, а в центре лежал розовый пушистый коврик в форме полумесяца – такие можно встретить в логовах проституток предпенсионного возраста в Сохо. В комнате стоял громоздкий гардероб образца тридцатых, с болтавшейся на одной петле дверцей и белого цвета комод. Ярко-зеленые стены были заклеены большими плакатами с изображением полуголых мужчин. Натертые маслом тела. Вызывающие позы. Недвусмысленные взгляды.
Винс закрыл за собой и Типпером дверь.
Типпер повалился на кровать и лежал лицом вниз, всхлипывая и не отрывая рук от разбитого лица.
Подойдя к кровати, Винс сказал:
– Ты знаешь, кто я, верно? И ты знаешь, зачем я здесь, так?
Типпер издал хриплый звук, отдаленно напоминавший «да».