Ты спрашиваешь, могли ли мы себе игрушки покупать? Могли, конечно. Отчего же не могли… Мы и деньги себе зарабатывали. Как? Да по-разному. Кто газеты до школы разносил, но это, правда, после четырнадцати лет. А мы на развалинах наших и зарабатывать ухитрялись. Дом-то под снос или капремонт стоит… Никому не нужный. А мы и шустрили. Колонку медную, водогрейную свинтишь да во «Вторцветмет» отволочешь — вот тебе и трешка. А на треху-то неделю гулять можно было. А что — эскимо двадцать копеек стоило, но я, признаюсь, больше «Бородино» за двадцать три копейки любил, у него глазурь шоколадная мне больше нравилась. «Буратино» — пятнадцать копеек за бутылочку, а уж квасом залиться можно было.
Солдатиков я еще буржуйских покупал. Их барыги в центральном Детском мире нам по пятьдесят копеечек за штуку продавали. Но мы скоро бросили их покупать… Из проволоки своих крутили… Мы их «микки-маусами» называли… Почему? Из-за «хвоста» сзади. Они стояли из-за него сами, стояли и не падали…И гнулись они так, что их в технику разную засовывать можно было. И размер как раз под «сорок третий» масштаб подходил. Так что деньги на «склейки» копить стали… Ну, на модели танков там или самоходок всяких… У тех же барыг за «четвертной» купить можно было… А уж когда наши их выпускать стали, тогда нам радость, ну и экономия, конечно… Т-34-85, СУ-122 — куда же без них. У меня, ты не поверишь, армия в пять сотен «микки-маусов» была да танков пятнадцать. Километрами кабель на местной телефонной станции тырили! Видел бы ты, какие баталии во дворе устраивали! На «задах» у «Ленкома».
Говоришь, театр знаменитый? А как же! Только я в него первый раз «правильно» лет в двадцать пять попал, если не позже, когда в отпуск домой приехал… А так — актеров всех в детстве перевидал… И Абдулова, и Караченцева… Да ты кино старое с ними по «ящику» видеть должен был… «Обыкновенное чудо» знаешь? А как-то мы им учения по пожарной безопасности сорвали. Как, как? Обыкновенно, по дурости. Они на дворе на заднем собрались и пожарный их тренировал… Ну, кучу стружки навалили, чтобы поджечь, а актеры с гримерами всякими потом огнетушителем должны были тушить… А мы как раз на «тарзанке» там катались. Катаемся мы, значит, а у них со стружкой не выходит чего-то, не загораются… Может, как в анекдоте: «Махмуд! Поджигай! Не могу, Гюльчатай…» А нет, рано тебе еще… Что знаешь? А ну точно, в пионерлагере рассказывали… Как раз в твоем возрасте. Ну, Костян — это корешок мой был со второго класса — к ним вразвалочку подходит и спрашивает: «Не горит? Хотите, помогу?» Ну, они смеются… Сам посуди, пацаненку лет десять, а он им помощь предлагает… Смех, да и только… А Костик над стружкой наклонился и химичит там чего-то… А он ушлый был и рукастый… Поворошил он стружку и говорит: «Теперь поджигайте!» А сам бочком-бочком к нам отходит и знаки делает, мол, тикайте! Пожарный из театра спичкой чиркнул и к стружке поднес. И, представляешь, загорелось так бодро… А потом кэ-э-эк рванет!!! Мы, естественно, по ящикам для декораций к забору и только нас и видели… Костя, как выяснилось, в стружку бомбочку магниевую сунул… Грамм на пятьдесят… А стружку керосином полил — он его всегда в шприце с собой носил. Как он говорил: «На всякий пожарный…» Мы потом недели две на этот двор заходить боялись.