Ночь превзошла ожидания. У Афанасия Емельяновича не проходило ощущение, что он единственный мужчина, которого эта женщина любила так, будто давно знала его и стремилась только к нему. Она не задавалась целью доставить ему наслаждение, а получала его сама, вздрагивая от прикосновений, замирая от поцелуев. Он бы почуял обман в стонах, руках, обвивавших его тело, губах, заученных движениях, если б это было притворством. Но каждый раз, когда у него возникало желание, она отзывалась новым трепетом, словно до этого ничего не было. Уже под утро, когда сквозь шторы просачивался блеклый свет, а она спешно одевалась, Елагин робко сказал:
– Сударыня, я бы хотел встретиться с вами еще.
– Что ж, пожалуй, – согласилась она и продолжила одеваться.
– Завтра придете? – Он сел на постели, глядя на нее с надеждой.
– Послезавтра, – пообещала она.
Елагин завернулся в одеяло и обшарил карманы. Смущенно протянув крупную купюру – эта женщина должна знать, как он щедр, – произнес:
– Вот, возьмите.
Не взглянув на купюру, она взяла ее, небрежно сунула за лиф и надела жакет. Он протянул ей ключ:
– От входной двери... Я приду поздно, когда домашние...
Она подступила к нему, лицо ее уже было спрятано под вуалью, приложив кончики своих пальцев к его губам, сказала:
– Я не хочу знать о вас ничего.
Затем последовал поцелуй, через вуаль Елагин чувствовал горячие губы, обещавшие еще одну прекрасную ночь. Она упорхнула, захватив ключ.
– Как вы? – был первый вопрос Марго, с искренним участием заданный Прасковье Ильиничне.
Марго приехала к ней утром, зная, что долго залеживаться в постели Долгополова не станет. Какой сон при таких обстоятельствах?
Прасковья Ильинична обняла ее:
– Я вам очень признательна, Маргарита Аристарховна, вы благородны не только по происхождению.
– Полно, милая Прасковья Ильинична! Я рада оказать вам посильную помощь и должна признать, выглядите вы сегодня куда лучше. Чаю дадите?
– Разумеется, – натянуто улыбнулась она.
Чай пили с домашним пирогом, но в голове Марго засели слова Зыбина – у Долгополовой есть мотив, посему, наметив свою стратегию, Марго приступила к осуществлению плана:
– А у меня из головы никак нейдут ваши слова.
– Какие же?
– О коварстве мужчин и женщин. Знаете, Прасковья Ильинична, я ночью закрою глаза и представляю себя на вашем месте. Кабы б мне довелось узнать об измене мужа, я... убила б его.
– Убила б? – восприняла всерьез ее слова Прасковья Ильинична. – Да бог с вами, Маргарита Аристарховна, даже думать не смейте! Почитай, с каждым мужчиной рано или поздно такое случается. А коль ваша гордость не потерпит измены, то есть способ более сильный и смелый, нежели просто убить. К тому же ваша обида не получит полного удовлетворения, да и отвечать придется.