Дарья аж рот раскрыла: как же можно себя так ронять? Самой набиваться, когда тебя не хотят? Васька выглядела жалкой и глупой бабой, униженно выпрашивающей подачки. Стало стыдно за нее, обидно. Да если Дарье противно глядеть на сестру, то как же, должно быть, неловко и неприятно Фролу? И уяснила тогда она главное: глупость красоте большая помеха, потому что Васька в своем унижении была некрасивой.
– Прости, Василиса, прости, – опустил он ее руки. – Не такая ты мне виделась.
– А какой мне быть? – обозлилась Васька. – Значит, погулял со мной, а теперь выбрасываешь? Как же! Она образованная, на фортепьянах бренькает! А ты… ты не друг Огареву, ты вор! Крадешь у него жену!
– Уходи, – спокойно сказал Фрол и стал подниматься по лестнице.
Дарья метнулась на третий этаж, притаилась. Самойлов зашел в квартиру, а она села на ступеньки и задумалась о том, что услышала. Сестру она не понимала, осуждала, но и… жалела ее. Гордости нет в Ваське, а без гордости баба не баба, а тряпка – это был второй урок, который извлекла Дарья.
Прошла неделя, другая, месяц. Василиса приходила к родителям редко, теперь Дарья не донимала ее ядовитыми словечками, помалкивала. Васька переменилась, часто задумывалась, без повода огрызалась. Мамаша вздыхала, глядя на нее, папаша ругался, но старался, чтоб Дарья не слышала. А она все слышала, все замечала, да делала вид, что глухая и слепая. Так-то оно лучше. Про себя же удивлялась: почему взрослые думают, будто дети ничегошеньки не понимают? Когда папаша изъяснялся с Васькой недомолвками, Дарья в уме эти недомолвки достраивала – он хулил старшую дочь за недостойное поведение. Неужто догадался, что Васька с Самойловым гуляла? Только подробности прояснились совсем неожиданно.
Однажды вечером ее вызвал однолетка Семка, что жил на соседней улице в таком же клоповнике. Дарья вышла к нему, накинув пальтецо:
– Чего тебе?
– Ваша Василиса у Федьки Косых, – доложил он шепотом.
– Ну и что? – пожала она плечами.
– Пьют самогонку и в карты режутся. А Василиса то с одним целуется, то с другим, как последняя… Сам видал. Не впервой уж.
Вон, значит, за что папаня чихвостил Ваську… И поделом ей! А стыд-то какой от людей! Дарья сказала, чтоб он обождал ее, сбегала домой, оделась и выскочила к нему:
– Показывай, где это.
Она хотела своими глазами убедиться, сколь низко пала ее сестрица.
Федька Косых жил в развалюхе похуже дома Дарьи. О нем нехорошие слухи ходили – будто Федька чужие карманы чистил, но пока не попадался, будто дружки у него – отъявленные бандиты. Он всех убеждал, что работает, а где – никто не знал. Щеголь был, каких свет не видывал: сапоги аж горели, до того начищены, рубахи ситцевые редко надевал, все больше шелковые, пиджак носил и каскетки модные. Сохли по Федьке все девки в округе, а он их портил без зазрения совести. И все же Федька Косых нравился Дарье, потому что видный был парень, умел складно говорить, пел под баян и плясал здорово. Конечно, в сравнении с Фролом Федька проигрывал – Фрол военный, армейская форма возвеличивала его над другими мужчинами. Только Василисе сук надо рубить по плечу, в этом смысле Федька и есть ей пара. Но то, что она пьет с мужиками и целуется с кем ни попадя, никуда не годится!