– Думаешь, пора? – вздохнула я и подняла полоску со стеклянной полочки. – Вот черт! Две!
«Уверена?» – словно бы переспросил Бивис и потерся об мою ногу. Я еще раз внимательно посмотрела на тест. Одна из полосок была жирнее другой, а вторая еле просматривалась, но она определенно была. Итак, значит, у меня две новости. Одна хорошая, а другая – как посмотреть. Хорошая заключается в том, что я, значит, все-таки умею готовить заливное. И выбирать продукты. И вообще я, возможно, неплохая хозяйка. А тошнило меня совсем по другой причине. А вторая новость… Чтобы ее узнать, я достала из кармана телефон и набрала наш с Федей домашний номер.
– Привет.
– Да, как ты? – скучающим тоном спросил он. – Все нормально? Я тут задремал.
– Можешь забрать меня пораньше? – спросила я, еле сдерживая дрожь в голосе.
– Не вопрос. Что-то случилось? – заволновался он.
– В общем, да. Случилось… кое-что.
– Что они там удумали опять? – возмутился он. – Ты откуда звонишь? Они рядом?
– Я из ванны. Я тут… прячусь. Сколько тебе надо времени?
– Выхожу, – коротко, по-военному отрапортовал он и отключился.
Еще несколько минут я сидела на бортике ванны и терла пальцами виски. Новость, конечно, ошеломляющая. Как же я могла быть такой дурочкой, надо было какие-нибудь таблетки пить или что еще. Но я все боялась: гормоны, вес. Похудела, блин. А он тоже хорош, вообще об этом не думал. Ладно, может быть, все к лучшему.
– Ты вообще там решила жить? – раздался из-за двери голос Нинки.
– Выхожу, – обреченно согласилась я, засунула тест в коробку, замотала в пакет, спрятала в сумку и только после этого открыла шпингалет. Нинэль смотрела на меня в ажитации. – Что блестишь глазами? – хмуро рявкнула я. – Интересно?
– А то!
– Так вот, это скорее мне дадут вашу трешку. Как матери-героине.
– Да?
– Караганда, – буркнула я.
– Так да или нет?
– Да, да, только не ори. И не вздумай родителям сказать, я тебя своими руками задушу, – предупредила я. На полном серьезе. Не хватало только мне сейчас воплей о позоре, внебрачных детях и всем таком.
– Я и не собиралась, – пожала плечами она. Но если она и смолчала, то только из-за того, что самой ей не улыбалась та истерика, которая могла начаться. – И что делать будешь?
– Сухари сушить. И в крошку перемалывать. Откуда я знаю, – злилась я.
– А я говорила, что у тебя от него будут одни неприятности! – радостно подбавила кипяточку сестрица. Но тут в коридоре образовалась мама, и мы обе заткнулись.
– Ой, Марусечка, как ты? Тебе лучше? Я же тебе говорила, что нельзя так быстро худеть. Совсем же здоровья не останется, – трепыхалась мама. – Пойдем-ка, я тебе чаю налью. Или, может, тебе кашки сварить, овсяной? Сладенькой!