– Вы и вправду полагаете, что мне надо так поступить? – с надеждой спросила Виола.
– По-моему, это отличный план. Никому и в голову не придет, что бомба не взорвалась по вашей вине, – категоричным тоном изрек Лайл.
– О, благодарю вас!.. От всего сердца благодарю…
По голосу девушки чувствовалось, что у нее с души и впрямь свалился камень. Впервые за вечер на ее щеках даже заиграл румянец.
– Но вы должны пообещать, – продолжал Рейберн, – что постараетесь больше никогда не делать ничего подобного.
– Разве это от меня зависит? – беспомощно проговорила Виола. – Мачеха настаивает, чтобы я участвовала в их движении. Она говорит, что от меня ни в чем нет никакого толку, а мое единственное достоинство – то, что я дочь своего отца…
Помолчав с минуту, девушка добавила:
– Напрасно вы помешали мне умереть!.. Когда я находилась рядом с бомбой и ждала взрыва, я и вполовину так не боялась, как сейчас… Неизвестно, что еще может прийти ей в голову… что еще она заставит меня сделать…
– Ну, не стоит так отчаиваться! – произнес Лайл, пытаясь ее успокоить. – Наверняка все не так страшно, как вам кажется…
Он произнес эти слова машинально и в ту же секунду понял, что со стороны они звучат так: «Я умываю руки. С меня хватит ваших проблем. Отныне занимайтесь ими сами!»
Должно быть, чуткая душа Виолы почувствовала нотку равнодушия в его голосе, потому что девушка торопливо проговорила:
– Извините… Я, наверное, вас задерживаю.
Вы ведь такой занятой человек. Пожалуйста, простите меня… и благодарю вас за вашу доброту!..
И она нагнулась за шляпкой, которая до сих пор так и лежала на полу.
«Однако, отправляясь на свое черное дело, – неожиданно подумал Рейберн Лайл, – она, несомненно, выбрала не очень подходящий головной убор!»
Действительно, это была кокетливая соломенная шляпка с широкими полями, украшенная веночком из белых роз, настоящая девичья шляпка, надев которую Виола стала выглядеть еще моложе и трогательнее.
Только сейчас Лайл обратил внимание на ее платье – дорогое, выгодно подчеркивавшее всю ее стройную фигуру, в особенности тоненькую талию. Опытный глаз молодого человека сразу определил, что эта фигурка не нуждается ни в каких ухищрениях вроде жесткого корсета, без которого большинство женщин не могут обходиться.
Была в ней удивительная грация, врожденное изящество. Сейчас, когда она стояла, готовая в любую минуту уйти, она напоминала Лайлу стройную газель или молодого олененка, одного из тех, что мирно паслись под могучими дубами в парке его загородного поместья.
Виола протянула ему руку. Он пожат ее и сразу заметил, как холодны ее тонкие пальцы.