— Разумеется! Октавия знала, что мое сердце уже какое-то время принадлежит другой.
Норта озарило.
— Мисс Генри.
Губы графа расползлись в улыбке, а в глазах зажегся огонек.
— Именно. Так что вы оказали мне услугу, Шеффилд. Теперь моя очередь.
Это было справедливо.
— Согласен. Благодарю.
Спинтон протянул Норту чек:
— Во-первых, возьмите это и пообещайте мне кое-что.
— Что именно?
— Наймите себе камердинера. Мы не можем позволить вам выглядеть в свете дикарем.
В первый раз за несколько дней Норт расхохотался. Искренне расхохотался. Потому что появилась надежда.
Может быть, он получит все, о чем мечтал. Может, найдет свое настоящее место.
И может быть, всего лишь может быть, они с Октавией наконец будут вместе.
Он заставлял ее ждать.
Посмотрев на часы, стоявшие на каминной полке, Октавия принялась за второй стакан бренди. Ужин уже давно закончился, и Спинтон утащил Беатрис в гостиную, чтобы преподнести ей хорошие новости. Они все еще оставались там, занимаясь бог знает чем.
Наконец хоть кого-то осчастливили.
— К вам мистер Шеффилд, миледи.
Господи, Октавия даже не слышала, как постучал дворецкий.
— Пусть войдет.
Норта, судя по всему, опоздание ничуть не беспокоило.
— Много же тебе потребовалось времени, — заметила она, как только за ним закрылась дверь.
Не желая раскаиваться, он лишь приподнял бровь.
— У меня были дела.
— У тебя всегда дела. — Одним глотком Октавия допила остатки.
— Это какой по счету? — спросил он, когда она снова взялась за графин.
Не удостоив Норта взглядом, она сосредоточилась на процессе наполнения стакана.
— Третий. Тебе налить?
— Лучше налить.
Держа по стакану в каждой руке, Октавия повернулась и увидела, что Норт уже сидит в кресле. Он казался слишком большим, слишком мускулистым, слишком тяжелым для такой хрупкой конструкции.
Октавия сунула ему в руки стакан, уселась в кресло напротив и, хотя сгорала от нетерпения, стала ждать, когда Норт нарушит молчание.
Наконец он не выдержал:
— Почему ты не сказала, что разорвала помолвку со Спинтоном?
Ага, значит, Спинтон шило в мешке не утаил. Она предпочла бы сама рассказать все Норту.
Октавия подчеркнуто беззаботно пожала плечами:
— Мне показалось, тебе все равно.
Норт удивился, а потом прищурился:
— А почему тебе так показалось?
Он произнес это холодно, но она понимала, что за этим кроется. Она отлично знала его. Костяшки пальцев побелели — с такой силой он стиснул стакан в руке. Нет, Норту было совсем не все равно.
— Ты же сказал, чтобы я вышла за него. — Она заговорила сладко-сладко и невинно.
Выражение лица у Норта не изменилось.